Предлагаемая вашему вниманию работа была подготовлена профессорами философского факультета МГУ, ведущими курс по истории современной зарубежной философии в качестве учебного пособия для студентов и аспирантов. Выполненная при поддержке Фонда Сороса, в рамках программы «Обновление гуманитарного образования в России», она была рекомендована в качестве учебного пособия для ВУЗов и издана чрезвычайно ограниченным тиражом в 1994 г., который был, в соответствии с правилами Фонда Сороса, бесплатным и полностью разослан по российским ВУЗам. Готовившееся массовое издание неоднократно откладывалось в связи с кризисом нашей официальной издательской системы. Поскольку потребность в таком издании не стала сегодня меньше (переводные издания, как правило, представляют собою скорее справочники, и потому дают весьма поверхностное представление о содержании философских концепций и тенденциях западной философской мысли), автор счел полезным опубликовать этот текст без изменений.
Наиболее современные философы здесь еще не представлены - и не только потому, что с прошлого издания прошло три года, но в значительной мере потому, что прежде чем стать учебным предметом, философская концепция проходит стадию «адаптации», разностороннего критического обсуждения, что, собственно, и позволяет сделать ее таким же учебным предметом, как и то, что прошло испытание временем. Однако автор этой книги и несколько его коллег готовят в настоящее время работу, которая будет включать и анализ самых новых философских идей Запада, что может стать дополнением к этому изданию.
Содержание этой книги - продукт совместной работы двух профессоров философского факультета. Один из них, бывший также учителем другого, Ю. К. Мельвиль, к сожалению, ушел из жизни незадолго до того, как эта книга была закончена. Его перу, в основном, принадлежат разделы о реалистических течениях. Один из параграфов этого раздела, посвященный Дж. Сантаяне, подготовлен Т. Е. Епояном, последним из многочисленных аспирантов покойного.
Зотов А. Ф .
Предисловие
Тема современной философии (или философии XX века) в учебном курсе истории философии представляет для российского студента (ему мы адресуем нашу работу в первую очередь), а также для любого образованного человека русской культуры, наряду с очевидными трудностями освоения многообразия продуктов западного интеллектуального производства, еще одну, менее явную, но не менее существенную. Мы имеем в виду почти общее для занимающихся философией представление о самодостаточности философских концепций, их (мнимой) независимости от достижений, проблематики, методов, и даже языка предшествовавшей, классической философии и культуры вообще. Кажется, что после «коренных переворотов», провозглашаемых на рубеже XIX-XX столетий чуть ли не всеми философами, не принадлежащими к академическим структурам (сам же «коренной переворот» - коль скоро он, например, есть «переворачивание Гегеля с головы на ноги» - есть особая форма весьма жесткой преемственности), - приходит чуть ли не полное забвение предков; философия, в ее прежнем виде как бы не смогла пережить катаклизма революционных преобразований, «старой философии», как писали классики марксизма, пришел конец.
Впрочем, это впечатление, которое могло бы вполне быть названо «обманчивым»: если преемственность сохраняется (исчезнуть она могла бы только с полным крахом всей европейской культуры, и культура эта предстала бы когда-нибудь перед взором потомков как нечто совершенно им чуждое), то она все же становится более скрытой, более тонкой, чем «внутри» классической эпохи, или «внутри» другой, которая сменила классическую. На наш взгляд, не акцентируя внимания на процессе перемен, которые пришлись как раз на XIX столетие, трудно адекватно понять характеристики и смысл философии современной и современного типа философского мышления, каковые представляют собой не только множество людей и их идей, имевших место в определенном временном отрезке, а нечто гораздо более существенное, связанное в достаточно органическое культурное целое. Поэтому тема периодизации в истории философии не совпадает с задачей составления хронологии биографий философов и членения массива учебного материала по семестрам.
Вопрос о периодизации
Делать вопрос о периодизации проблемой, конечно же, вовсе не обязательно, если рассматривать историю философии как изучение трудов философов в их хронологической последовательности. Разве что для удобства распределить действующих лиц по десятилетиям и столетиям...
Однако, поставив цель выявить закономерности историко-философского процесса и учитывая очевидную сегодня несостоятельность «кумулятивистских моделей» развития философского знания, просто необходимо выделить в историко-философском процессе, в этом потоке идей некоторые содержательные единства, которые были относительно устойчивыми (например, «предметные поля» или «парадигмы», или «типы рациональностей», или что-то в том же духе), а переход от одного единства к другому должен характеризоваться качественными изменениями, позволяющими провести между ними четкую границу.
Разумеется, попытка обнаружить в истории философии что-нибудь в этом роде может закончиться и тем, что никаких «точек перегиба» найти не удастся; или же, напротив, вся история философии окажется наполненной своеобразными «организмами» - концепциями, и эволюционный момент этой истории предстанет как пренебрежимо малый. Это, впрочем, тоже было бы вполне позитивным результатом теоретической реконструкции истории философии.
Поскольку для обозначения периодов (как содержательных единств) философии нам все равно нужны хронологические «вехи» (хотя бы в роли «значков»), мы вынуждены использовать выражения, вроде «XIX столетие», « XX век», «конец века» или его «начало», «рубеж столетий» и т.п., по возможности привязывая к этим хронологическим меткам существенные перемены или эпохальные события. При этом вполне может оказаться так, что определенное философское сочинение или основной массив произведений какого-либо философа, по сути совпадающее с тенденцией, «вышедшей на поверхность» в XX столетии, были написаны и даже опубликованы в XIX-м, но эти факты не должны нам мешать использовать хронологический язык именно для обозначения смысловых единиц истории философии, если мы согласны в принципе, что периодизация должна быть не столько формально корректной, сколько содержательно эффективной. Такой подход, которого мы намерены придерживаться в дальнейшем, позволяет также избежать и погони за недостижимым - стремления представить в учебном пособии всех без исключения персонажей истории философии, да к тому же еще «всесторонне». Мы, разумеется, представим только некоторых философов, и прежде всего через несколько принципиальных идей, используя прочее и прочих разве что для иллюстрации конкретной исторической контекстуальности представляемых идей и концепций. Стремлением хоть в какой-то мере компенсировать неизбежную фактическую неполноту картины и облегчить понимание главных историко-философских тенденций и перемен оправдано довольно обширное общее предисловие, касающееся предшествовавшего этапа истории философии, к содержательной части которого мы теперь и переходим.
С чего начиналась современная философия? Гегель и проблемы метафизики
Нужно ли доказывать, что уже сама гегелевская философия несла на себе явные признаки «перехода»? Его диалектический метод демонстрировал оппозицию прошлому, традиционному, устремленному к устойчивости и постоянству, метафизическому способу мышления. Внутренние противоречия гегелевской философии (отнюдь не только те, которые сам он называл диалектическими!), и прежде всего противоречие между законченной «системой», построенной по единому плану сменяющих друг друга «триад» и «методом», устремленным на то, чтобы показать развитие, движение - более того, самодвижение (т.е. движение, в принципе бесконечное), могут быть представлены как симптомы компромисса между все еще прочным и весьма уважаемым старым и тем, что еще выглядит странным и непривычным для ума, но с чем уже приходится считаться и что следует так или иначе осваивать - так же, как дворянину с длиннейшей родословной приходится находить общий язык с промышленным магнатом, слабо помнящим имя своего деда совсем неблагородных кровей.
Вместе с тем гегелевское философское учение было официально признанной, «академической», «профессорской» философией (наряду, разумеется, со всеми другими представителями традиции, которую Гегель завершал, и прежде всего с кантианством, концепцией, которая, как мы увидим, сыграла весьма специфическую роль в процессе преодоления всей этой традиции, и прежде всего гегельянства).
Главная тематика классической философии, о которой здесь идет речь, - это тематика идеализма, комплекс вопросов о сущности и строении разума , который был одновременно и вопросом о сущности и строении мира . Мир в целом представал в этой конструкции как связная и рационально устроенная система, как нечто, связанное объективной логикой . В нововременной философии эту панлогистскую универсальную мировоззренческую конструкцию достроил доверху Г.Лейбниц своим «законом основания»: Nihil fit sine ratione (ничто не совершается без основания). Это положение в панлогистской картине мира, разумеется, равным образом касается и процесса рассуждения, и событий в остальном мире, который обычно называют «реальным», в отличие от мира рассуждения. Немаловажно также и то, что такое основоположение «исключило» из мира случай (как минимум, в качестве самостоятельной его характеристики). Этот базисный принцип - универсальной мировой связи обоснования и обоснованности - был господствующим и в естествознании нового времени, «символом веры» которого стал лозунг: «Наука - враг случайностей». Причинная механика ньютоновского образца превратилась в идеал всякого научного познания, претендовавшего на объективную истинность. Такое направление мысли внесло вклад и в понимание социальных процессов, где вера в универсальность обоснованности выразилась в теориях возникновения и функционирования общества (конечно же, «в принципе», идеальных общества и государства!) на основе некоторого набора разумных общеобязательных принципов. Историческая случайность также исключалась тем или иным способом из числа базовых характеристик.
Знаменитый гегелевский тезис: «Все действительное разумно и все разумное действительно» не случайно был высказан в предисловии к его «Философии права». Примечательно и другое: в необычной для предшествовавших трудов Гегеля манере тезисы, относящиеся к сфере права, оправдывались примерами-аналогиями из современного Гегелю естествознания; для «абсолютного» панлогистского идеализма дихотомия природного и социального, даже на манер неокантианский, была бы «нелогичной».
Этот внушительный итог развития нововременного идеализма (рационализма), его своеобразный катехизис, и стал объектом широкой критики (в основном выступавшей как «критика идеализма», хотя, по сути, речь шла как раз о рационалистском панлогизме, т.е. последовательно проведенном и на идеалистический манер истолкованном однозначном универсальном детерминизме).
Разрушение старой мыслительной парадигмы начинается с разложения гегелевской философской школы на противоборствующие группы относительно «верного толкования» Учения. И опять же вполне понятно, почему спор сфокусировался на уже упомянутом тезисе о разумности всего действительного (и vice versa): является ли этот тезис лозунгом, написанным на знамени консерватизма, или же в нем была скрыта революция? Разумеется, спор этот (в котором приняли участие и К. Маркс, и Л. Фейербах, и братья Бауэры, и «отец анархизма» М. Штирнер, и множество других философов вплоть до молодого В. Белинского) был мотивирован социальными переменами на европейском континенте - ведь происходил он в 30-50-х гг., в период буржуазных революций. Но политические перемены были только компонентом сложного и глубокого преобразования в промышленности и науке, в ценностных ориентирах общества, во всем способе жизни европейского человека, в его видении мира и его самопонимании. Казалось бы, самоочевидно, что гегелевский тезис о разумности всего сущего абсолютно противоречит фактам и потому просто не должен был бы появиться: «неразумность» социальных и государственных институтов, не говоря уж о поведении множества людей, слишком упрямый факт. И тем не менее, тезис этот не только сформулирован, но и был практически общепризнанным - вопреки очевидности! Сам Гегель, отвергая упрек в адрес его «философии истории», что она-де не соответствует фактам, говорит: «тем хуже для фактов!» Заметим, что так же точно относились к «эмпирическим фактам» ученые всех специальностей, в том числе так называемые естествоиспытатели: они либо игнорировали «неудобные» факты (т.е. такие, коих «не должно быть» с точки зрения их теорий, хрестоматийный пример: непризнание французскими академиками существования «небесных камней»- метеоритов), либо подгоняли факты под свои теоретические конструкции посредством сложной зачастую процедуры интерпретаций. Не будем, однако, забывать и о том, что такой подход оправдал себя во множестве случаев предсказания «скрытых причин», вполне корректно исключавших видимое несоответствие наблюдаемого и теории: напомним хотя бы факт «открытия на кончике пера » дотоле неизвестных планет Солнечной системы, отталкиваясь от «возмущений» в кеплеровских орбитах известных планет. Что касается человеческой жизни, того, что теперь мы называем «историей», совокупности событий , которые случаются с людьми - то она либо не интересовала мыслителей (в ином качестве, нежели множества поучительных и назидательных примеров - античная традиция), либо трактовалась как «переходное состояние» испытания, подготовки людей к Страшному суду и вступлению в Царство Божие (христианская традиция). Гегелевская история - конечно же, сфера осуществленной логики, поскольку она призвана была дать картину истинной истории, т.е. исторического действия Духа, которое есть царство обоснованного . Чувственная данность исторической конкретики у Гегеля опосредуется всеобщим, т.е. на особый манер «перешагивается» метафизиком, исследующим сущность: наука истории в таком случае есть часть метафизики. В духе такого подхода единичное событие как таковое «неинтересно», поскольку оно еще не относится к области «действительного» (не забудем о принципе тождества действительного с разумным!) - ведь его могло и не быть . А поскольку именно бытие, в традиции европейской философии (включающей Платона, Аристотеля, Св. Фому, Декарта, Лейбница, Канта и Гегеля) является предметом метафизики, то возможность чего-либо «не быть» уже означает оправданность исключения этого «чего-то» из области внимания ученого.
Существование, наличное бытие, действительность - все это, с позиций панлогистского идеализма, определения бытия «как такового», т.е. понятия бытия; они поэтому не что иное, как категории . Наличное бытие - это бытие, определенное по качеству , существование - это бытие, определенное своим основанием (обоснованное бытие); действительность - это бытие, определенное его сущностью («существенное существование»). Ключевое положение «бытия» в системе категорий, которая в своей совокупности представляла, в учении рационалистического идеализма, главные черты «картины мира», предопределило тот факт, что первостепенным по важности стал вопрос о смысле этого ключевого понятия, а затем - и о содержании других, связанных с ним. На этой фазе мировоззренческих трансформаций категориальный аппарат философии остается, в основном, прежним, во всяком случае «внешне», в его словесной форме: «словарь» философов, отвергавших предшествовавшую метафизику, не менялся. Правда, толкование «слов» делается иным, а некоторые традиционные отношения между «категориями» превращаются в свое зеркальное отражение, или «переворачиваются». Поскольку критике подвергается прежде всего панлогистская «стратегия» прежнего философского мышления, то и переосмыслению в первую очередь подвергается отношение между Бытием и Мышлением, каковое теперь расценивается как содержание «основного вопроса философии».
«Критика идеализма»: вопрос о понятиях
Общим местом всякой критики идеализма классического (т.е. гегелевского) образца в постклассической (послегегелевской) философии было требование отказаться от «игры понятиями», от конструирования «систем», которые «не соответствуют опыту» (аргумент, который столь легко отводил Гегель, теперь уже воспринимается как один из решающих и совершенно неотразимый!) Радикализм этого требования, конечно, имел различные степени. Так, один из первых критиков гегелевской «Системы», В. Гумбольдт, выступая против «чисто логической» дедукции понятий, не был склонен и безоглядно доверяться опыту, ограничивать научное исследование только наблюдением, экспериментированием и классификацией фактов в виде более или менее упорядоченных коллекций (напомним, что синхронно с механистическим теоретическим естествознанием и его материальным воплощением в технической механике существовала и развивалась - еще с предшествующего столетия! - эмпирическая практика естествоиспытателей, ставивших, любопытства ради, хитрые опыты и собиравших разнообразные коллекции; аналогом, в некотором смысле «заместителем теорий» здесь выступала классификация: растений, минералов, животных, которые, кстати, тоже назывались «системами»).
Вряд ли случаен проснувшийся у многих философов этой эпохи интерес к Канту: этот предшественник Гегеля как бы загодя заготовил принципиальную платформу критики неумеренных претензий логической «Системы» на адекватное представление мира, как он есть «сам по себе». На Канта, как философского авторитета, опирается и Гумбольдт в его критике панлогизма. Солидаризируясь с кантовской идеей активности познающего сознания, он развертывает следующую схему критики идеализма: понятию «абсолютного Субъекта» идеалистической философской системы Гегеля в европейской метафизической традиции соответствует понятие «субстанции», т.е. такого сущего, которое не требует, в качестве условия своего существования, никакого другого сущего. В русле этой традиции субстанция предстает в свою очередь в образе понятия мира у древних греков (в двойственном смысле «фюзиса» и «космоса»), а затем в образе христианского Бога. Оба эти понятия (Мира и Бога) Гегель «синтезировал» в понятие Абсолютного субъекта, освободив по ходу дела категорию субъекта от субстанционалистской базы: теперь субъект - как раньше только субстанция! - не нуждается для своего существования в чем-то ином, т.е. может не иметь основания .
Высшим основоположением метафизики, перешедшей на такой уровень, представляется картезианский принцип Cogito ergo sum - субъект, перманентно становящийся объектом в процессе самопознания, делается «стержнем» любой системы знания, элементы которой связаны отношением обоснования - ив философии, и в науке. То, что действительно , что есть , обосновывается в процессе опосредования субъекта субстанцией, которую Гегель называет Духом. Этот процесс - то, что совершается на основе мысли, в которой смысл бытия достигает полного воплощения, сознается с очевидностью. Поэтому-то в качестве высшего, вполне обоснованного (в указанном выше смысле «базисной» самообоснованности) знания о мире выступает именно философия!
Этот последний тезис - что философия может быть построена как окончательно обоснованная наука о Духе как сущности мира, Гумбольдт оспаривает. Он считает, что процесс самообоснования развертывается в сфере языка , изначального посредника между субъектом и объектом, между человеком, миром и Богом. Поэтому исконное пространство «философствования» - языковые конструкции, связывающие человека с его жизнью. «Безъязыковую» область (так сказать, чисто физическую реальность) как таковую мышление охватить не может (по тем же, по сути, соображениям, по которым кантовский рассудок не может познать вещей-в-себе). Поэтому философия есть метафизика , и вовсе не на основе «чистых понятий», вроде «бытия», «действительности» и т.п., а на языковой основе. Последняя выступает как интерпретация , толкование связей между очеловеченной природой и языком: это рефлексия говорения, процесса опосредования в живом языке, меняющей связи «человека» с «миром». По этой причине философия не может быть Системой и определять все науки согласно универсальному «Методу»; смыслы понятий меняются, поскольку слова языка «открыты» в пространстве опыта. И вот, пожалуй, самое главное: то, что действительно существует как «действительное», это индивидуальность (но не Разум!), единичное индивидуальных объектов и природных ситуаций, событий истории, речи; все это и есть тот «мир», который не нуждается в основании для того, чтобы быть!
Мир этот просто есть , и он первичен потому, что безусловен, потому, что не нуждается в рациональном обосновании.
Итак, действительность, с этой новой для европейского философа XIX столетия точки зрения, не «всеобща» - она, напротив, индивидуальна. И эта действительность, действительность индивидуального, повторяем, рационально невыводима, она не может быть рационально обоснована и в таком обосновании не нуждается!
Впрочем, в трактовке «субстанций» действительности, если так позволительно сказать, критики гегелевской панлогистской философии отличаются друг от друга довольно сильно: более того, на примат индивидуального единичного перед всеобщим (а ведь это изменение обстановки и было, в самом деле, «переворачиванием с головы на ноги» гегелевской философской конструкции) внимание особо не акцентируется. Зато много говорится о том, что ставится на место гегелевского Абсолютного, самого себя мыслящего Духа! У Шопенгауэра это «воля», у Маркса - «труд», у Фейербаха - человеческая чувственность. Однако, С.Кьеркегор совершает отмеченное выше «переворачивание» базисного логического (онтологического) отношения весьма радикально, трактуя в качестве базисного «начала» просто-существование (экзистенцию), представляющее собою аналог species традиционных онтологии средневековья. Без особого преувеличения можно сказать, что мерой оппозиции представителей «философской критики» гегелевскому панлогизму является степень иррациональности бытия, принимаемая в новую картину мира. И в этом плане предтеча экзистенциализма С.Кьеркегор был наиболее «продвинутым». Его «экзистенция» противопоставлена традиционной для метафизики оппозиции «сущность - существование» и предстает как попытка освоить, сделать мыслимым неуловимое «вот-это-здесь», принимаемое как фундаментальный факт действительности. Разумеется, освоение такого материала сознанием - вовсе не «отражение»: последнее неизбежно преобразует индивидуальный факт действительности в «пример» понятия или закона. Постижение индивидуального - это скорее «вживание» в материал, или его переживание ; здесь расплывается граница между Я и Оно. Такая установка характерна для герменевтики , ставшей самостоятельным философским течением в XX веке - но «герменевтические моменты» наличествуют, например, у Шопенгауэра в его «воле к жизни», у Шеллинга в его концепции «позитивного» (противопоставленной гегелевскому «негативному», означавшему в онтологии последнего «темное» для разума, событие в его мимолетности), о котором говорят миф и откровение.
Вывод для философии, следующий из этого антигегелевского восстания философов, весьма серьезен: «метафизика» неспособна-де к самообоснованию, философия получает право на существование вследствие герменевтической связи с «наличной» действительностью и (особый случай такой связи) воспринимая содержание свое у мифа и религиозно-исторического предания. Таковы истоки шеллингианской попытки достичь «негегелевского» синтеза религии с философией.
Шеллингианская программа реформирования философии противостоит другой, представленной Л.Фейербахом, К.Марксом и С.Кьеркегором. Философы эти весьма различны меж собой; сходство между ними (если не считать самой антигегельянской установки) - негативное отношение к идущей от греческой философии метафизике европейского христианства. Если для Шопенгауэра, Гумбольдта и Шеллинга метафизика эта (как и гегелевская философия) - скорее, ошибка теоретического мышления, которую следует исправить, то для Маркса и Фейербаха она представляется как отчужденный образ человека, искажение его действительной, т.е. практической, жизни. Согласно Фейербаху, в концепции Гегеля совершилось - если говорить о понятийном, языковом содержании - смешение субъекта с предикатом (подлежащего со сказуемым): Абсолют у Гегеля определяет весь ряд логических категорий, к тому же трактуемых «содержательно». Что это, как не превращение «подлинного» отношения познания, когда субъект определяется посредством перечисления его предикатов, в противоположное?! Поэтому мы получим истинную картину, «перевернув» гегелевскую философскую конструкцию, чем и был занят Фейербах; увидев в гегелевском Абсолюте христианского Бога, он отыскивает его «предикаты» в «действительности», которую он понимает как реальную жизнь человека; и потому Бог (а за ним и философский Абсолют) предстают как гипостазированный образ человека. В том же направлении двигался Маркс, дедуцируя уже не Бытие из Сознания, как это делал Гегель, а сознание из бытия; и Кьеркегор, отдавший Единичному приоритет перед Всеобщим и экзистенции перед Системой.
Итак, перед нами, во всех этих случаях, говоря терминами школьного марксизма, «коренной переворот в философии»? Такой вывод был бы, однако, недостаточно корректен. Переворот - да! Гегелевское базисное отношение «духа к природе» перевернуто в противоположное. Но это - его, гегелевского тезиса, противоположность! Само отношение сознания и бытия, духа и природы, Бога и человека, Всеобщего и единичного сохраняется как базисное; главные философские категории (по сути дела, весь «язык», весь словарь философии) сохраняются. Но это значит, что и тематика, и предметная область традиционной философии остаются неприкосновенными - предлагаются лишь другие решения тех же вопросов. Если основной вопрос философии, как и прежде - отношение Духа к Природе, то и философия, в ее отношении к наукам о природе («физике» в широком смысле) - это «метафизика»! Разумеется, здесь речь идет о тенденции. «Размещенные» в ее русле разные философские концепции могут отходить от фарватерной линии тенденции довольно далеко, создавая «на периферии» даже собственный нетрадиционный словарь и несколько меняя контуры предмета философии. Так, уже у Кьеркегора тема отношения сознания к бытию (и вместе с нею оппозиция Кьеркегора Гегелю) часто отодвигаются на периферию внимания, язык становится образным до непозволительного с точки зрения философской классики, а представление позиции с большой натяжкой может быть названо доказательством, не говоря уж о системе доказательств. Тем не менее, стремление строить «картины мира», в целости или частично, сохраняется и в критической философии - например, в попытках создавать философские концепции по образцу классических естественнонаучных теорий, претендовавших на постижение сущности, а не только на систематизацию эмпирического материала. В этом плане показательна социология, как она представлена в трудах Маркса и Конта. Фундаментальный тезис марксова понимания социальных процессов - общественное бытие является определяющим в отношении общественного сознания - частный случай, хотя и противоположной гегелевской, но далеко не «опытной», вполне даже «метафизической» установки на примат Бытия в отношении Сознания - ведь оба полюса этой оппозиции представляют собой категории . Бытие предстает как «основание» («базис» - в привычной марксистской терминологии) конструкций сознания, а само отношение между ними как отношение обоснования, вполне аналогичное, до тождественности, причинному (каузальному) отношению.
Важное различие между марксизмом и позитивизмом контовского образца состояло в том, что в принципе (хотя вовсе не всегда в реальности философских сочинений) позитивизм придерживался трактовки научных законов как вида «научных фактов», отличных от прочих только большей степенью общности, а отнюдь не особым онтологическим статусом. Оппозиция Абсолютного и Относительного, представленная в классическом идеализме, отдававшем безусловно онтологический примат Абсолютному и готового признать Относительное разве что в качестве опосредованного Всеобщего, в позитивизме оказалась исключенной, растворенной в «материи фактов». Положительная наука об обществе - тоже наука о действительном, которое трактуется как «явления» без «вещи-в-себе», или «субстанции», или «абсолютного субъекта». Марксизм не шел так далеко в его оппозиции классическим онтологиям: в лице своих основоположников он признавал объективное общее начало, лежащее в основании социальных явлений (эмпирических фактов общественной жизни), усматривая его в «способе производства материальных благ», в классах и классовых отношениях; в языке марксистов обычны такие выражения, как «классовое сознание» или «классовые предрассудки», которые не просто обозначают некоторую группу эмпирических фактов, а претендуют на выражение сущности этих фактов, т.е. на более глубокое, «трансфактичное» представление реальности.
Конт формулирует в качестве базового принципа позитивизма тезис об относительности всех явлений к чувственным восприятиям, которые в свою очередь относительны; его последователь Милль менее радикален: он формулирует «принцип осознанности» как позитивистский «заместитель» «метафизического» закона достаточного основания (этот миллевский принцип гласит, что все действительное должно быть подчинено условию быть сознанным). Но даже в своих нередких колебаниях в сторону материалистической «метафизики» позитивизм не шел дальше определения материи как постоянной возможности ощущений, что, конечно же, не подрывает основного тезиса об относительном характере «фактов», которые и есть «мир» или «реальность».
Определенную оппозицию позитивизму (англо-французскому течению в европейской философии) составило немецкое неокантианство (Ланге, Либман, Коген). Оно было ядром «теоретико-познавательного идеализма», своеобразного компромисса между классическим «абсолютным» идеализмом и позицией его критиков, признававших приоритетность единичного и относительного. Областью такого компромисса стала сфера знания, а его осуществлением - разные варианты обновленного наукоучения . Отношение обоснования здесь принципиально важно, но именно для научных теорий, каковые отнюдь не совпадают с «самой действительностью». Научный разум неокантианцев - это вовсе не Абсолютный дух! Однако такая установка порождает специфическую «кантианскую» проблему: как же возможно опытное естествознание в форме науки? Или, другими словами, как сознаются нами явления действительности? Этой теме посвящено учение неокантианства о предмете познания, в котором исследуется конструктивная деятельность сознания, разума - в первую очередь в области исторической науки (которая, заметим, только еще складывалась в качестве науки, отличной от жизнеописания, с одной стороны, и от философии истории на гегелевский манер, с другой). Как раз в оппозиции последней (как аспекту философского панлогизма) неокантианцы развернули «критику исторического разума», представив, в итоге, принципы конструирования научных объектов истории («индивидуализирующая абстракция»).
Наибольшие успехи в области, говоря современным языком, методологии истории были достигнуты, правда, на периферии неокантианства, исследователем, не принадлежавшим к баденской неокантианской школе, занятой «науками о духе», - В. Дильтеем. Он дискутирует с представителями так называемой «исторической» школы (Нибур, Савиньи, Дройзен), упрекая их в отсутствии в их представлениях об историческом процессе логического опосредования существования понятием. Без такого опосредования, по его мнению, история либо становится «логикой» (исторического процесса, т.е. метафизикой истории), либо рассыпается в пыль индивидуальных фактов. По Дильтею же, бытие истории (или - бытие человека в истории) включает опыт ино-бытия: в противном случае не было бы «событий», т.е. некоего чувства «совместности» в бытии, объединения «себя» и «иного», и процессуальности, исторической преемственности, исторического времени.
Дильтей, конечно же, не солидарен с Гегелем, у которого «логическое опосредование» исторической фактичности подавило самое фактичность, превратив историческое знание фактов в философию истории, весьма произвольно обращавшуюся с фактами. Дильтей подчеркивал, что история сознается иначе, чем природа (вспомним о двух методах образования понятий - для «наук о духе» и для «наук о природе»- у неокантианцев!); историческая действительность «сопротивляется» стандартному для естествознания освоению в понятиях (это, кстати, «через силу» признавал и Гегель, поскольку у него переход от Логики к Философии истории происходит «без основания»). На этом «сопротивлении » акцентировала внимание и «историческая школа»: по мнению ее представителей, невозможно говорить о рациональном постижении исторической событийности и исторического процесса; если держаться исторических фактов, их придется признать - хотя бы частично - «непонятными», поскольку исторический процесс полон случайностей (т.е. событий, «не имеющих твердого основания»). Говоря иначе, не все исторически действительное разумно! Это значит, что историческая наука, если она вообще возможна, не может быть «инобытием» метафизики и удовлетворять ее, метафизики, логическим требованиям. Дильтей стремился разрешить эту конфликтную ситуацию, заменив гегелевское логическое (панлогистское) обоснование «духовно-научным», специфическим для «наук о духе». Этот способ обоснования, кстати, распространялся у него и на философию (историю философии), поскольку она относится к сфере духовности. В области духовного, полагал Дильтей, мы понимаем лишь тогда, когда переживаем . Переживание, ведущее к пониманию, есть единство тождества и различия, превращаемых абстрактным мышлением во «внешние противоположности» и действительности. Непосредственность жизненного переживания связывает ситуации жизни (фактичность) куда лучше, чем «опосредования» с помощью закона достаточного основания в рациональных реконструкциях жизни и истории. Поэтому на место логического освоения Дильтей ставит (в стиле Гумбольдта) « герменевтическое ». Правда, в развитие мысли Гумбольдта, герменевтика которого, скорее, персональное искусство, у Дильтея она становится методом, а освоение культурно-духовных феноменов может поэтому принять статус «наук о духе». «Основание» этой науки - сама ткань жизни людей, «связь переживания». Нет сомнения, что основание это субъективно (подобно, кстати, марксовой «предметной сущности человека» и кьеркегоровой «экзистенции»); и вместе с тем эту субъективную ткань жизни вряд ли можно трактовать как вид субстанции в смысле традиционно метафизическом - хотя у Дильтея немало и вполне метафизических положений.
Завершает критическую философскую эпоху отвержения рационалистического идеализма предыдущей эпохи Ф.Ницше. В словах его Заратустры «Бог умер!» прочитывается негативное отношение старших современников Ницше (в частности, Фейербаха) к традиционному религиозно-духовному (а через него - и рационалистически-идеалистическому, философскому) обоснованию мира. Как и в концепции Шопенгауэра, предметный мир у Ницше оценивается как Ничто - ведь этот мир, «действительность», нельзя оценивать как не-невозможное . ведь у него нет абсолютного обоснования! Таков мировоззренческий смысл ницшеанского нигилизма, его отрицания смысла бытия. В этом свете, сколько бы парадоксальным это не казалось, «философия жизни» (часто трактуемая как «возрождение метафизики») весьма близка позитивизму: «обессмысливание» действительного есть редукция бытия к фактичности; крах «высших ценностей» означает обесценение метафизики. Правда, нельзя не обратить внимания на символизм и мифику Ницше, что, конечно же, далеко выходит за горизонт позитивистской трактовки мира и знания.
Таковы главные (или, во всяком случае, весьма репрезентативные) действующие лица философии того периода, который предшествовал тому, что стал предметом этой книги, и надеемся, так выглядело пространство проблем этой эпохи. Эпоха перехода, перелома, философской критики была одновременно и расставанием с интеллектуальным прошлым, отторжением этого прошлого и формированием нового проблемного поля, пожалуй, даже нового мышления. Через эту эпоху, через концепции и язык ее представителей современная философия XX века связана с прошлым. Связь эта проходит буквально до наших дней: невозможно отрицать связь философской антропологии с идеями Фейербаха, социальной критики - с концепцией марксизма, экзистенциализма - с Кьеркегором, нового рационализма - с неокантианством, феноменологии - с эмпириокритицизмом. И, конечно же, трудно переоценивать влияние Ницше на очень широкий спектр современных философских работ.
Некоторые из этих тенденций и концепций XX века, более ранние по времени и более тесно, часто непосредственно, связанные с предшествующей эпохой и ее проблематикой, мы рассматриваем в этой книге. Надеемся, что это предисловие поможет правильно понять то, что пишут, как пишут, почему так, а не иначе, европейские философы XX столетия. Надеемся, что это понимание исторической преемственности станет еще одним шагом к освоению современной европейской культуры и философии, которая стала сегодня такой доступной благодаря информационным системам и открытости публикаций - и вместе с тем отделена от нашей русской ментальности невидимым барьером «мягкого» отчуждения и взаимного непонимания, сменившим жесткий занавес идеологических запретов.
Введение
Западная философия в первой половине XX века
XX век отличался от XIX века, пожалуй, еще значительнее, чем XIX век от XVIII века.
Наступление XX столетия ознаменовалось огромными переменами в жизни всего мирового сообщества. Эти перемены происходили в течение всего этого бурного века, так что в приближающемся XXI веке человечество будет жить совсем в другом, новом мире, о существенных чертах которого даже в начале нашего столетия невозможно было загадывать.
XX век ознаменовался огромным ростом влияния науки и ее роли во всех сферах человеческой жизни.
В первом десятилетии была создана специальная теория относительности Эйнштейна, перевернувшая все устоявшиеся со времен Ньютона представления о пространстве, времени и движении. М. Планком было открыто дискретное излучение энергии и установлен квант действия, «постоянная Планка».
Во втором десятилетии Эйнштейн предложил свою общую теорию относительности, предполагающую взаимодействие всех масс во вселенной и связанное с этим искривление пространства.
В третьем десятилетии была открыта двойственная природа электрона, соединяющего в себе свойства частицы и волны, создана квантовая механика, установлен принцип неопределенности Гейзенберга и принцип дополнительности Н. Бора.
В последовавшие десятилетия начались непрекращающиеся открытия все новых и новых микрочастиц, а затем и предполагаемых их составных частей - кварков.
В 30-е годы было обнаружено «красное смещение» в спектрах далеких галактик, истолкованное как их «разбегание». Наша вселенная предстала как расширяющаяся. Отсюда неизбежно был сделан вывод о ее возникновении в результате «большого взрыва» (big bang), происшедшем 15 - 20 миллиардов лет тому назад, от которого пошло начало времени, так как о том, что было до «большого взрыва», мы не можем высказать никаких осмысленных суждений. 1
Вскоре встал до сих пор не решенный вопрос о характере вселенной: то ли она является беспредельно расширяющейся, то ли «пульсирующей», в которой нынешнее расширение в конце концов сменится ее сжатием.
В самой вселенной было открыто множество удивительных явлений, из которых более всего смущают ученых получившие названия «черных дыр».
В биологии было совершено величайшее открытие: выяснен механизм наследственности, открыты носители и передатчики ее - гены и исследована их структура. Это оказалось возможным в результате создания электронных микроскопов, дающих увеличение в сотни тысяч раз.
Это событие отчетливо указывает на усиливающуюся связь развития науки с развитием и совершенствованием техники.
Первая половина века ознаменовалась быстрым освоением и совершенствованием летательных аппаратов тяжелее воздуха и созданием военной и гражданской авиации. Сеть авиалиний расстелилась по карте всего земного шара, необычайно сблизив его самые отдаленные точки.
Автомобиль превратился в важнейшее средство наземного транспорта, автострады исполосовали все континенты.
Изобретение беспроволочного телеграфа, сделанное в конце XIX века, было использовано для быстрого создания сетей коммуникации и нового наиболее эффективного средства связи. Еще задолго до конца первого полувека возникло телевидение, которому, наряду с радио, во второй половине века суждено было стать основным средством массовой информации.
Кино, которое в начале века делало первые робкие шаги, ближе к середине века превратилось в звуковое и цветное и стало самым массовым из искусств - до появления телевидения, широчайшим образом использовавшим возможности кино.
В 40-х годах к концу второй мировой войны было создано атомное оружие, за которым, спустя некоторое время, стало возникать такое противоречивое достижение научно-технической мысли, как атомная энергетика.
Первые плоды начала давать реактивная техника, в частности, реактивные двигатели в авиации стали быстро сменять двигатели поршневые.
В области здравоохранения были созданы пенициллин и антибиотики, позволившие излечить многие болезни, ранее не поддававшиеся усилиям врачей. В частности, удалось справиться с венерическими болезнями, включая сифилис, также как и с туберкулезом, бывшим бичем людей до XIX века включительно.
Оспа стала исчезать с лица земли, эпидемии чумы и холеры практически прекратились, хотя эти болезни все еще появляются то здесь то там.
Уровень и продолжительность жизни стали возрастать, хотя и весьма неравномерно в различных регионах земного шара. Однако экономические кризисы все еще продолжали сотрясать мир.
Таковы были важнейшие научно-технические изменения, которые можно характеризовать как огромный научно-технический прогресс, готовивший условия для научно-технической революции, начавшейся уже в последние десятилетия нашего века.
К сожалению, всем этим благотворным изменениям не соответствовали процессы в общественной жизни и политике.
XX век унаследовал от XIX века монополистический капитал и империализм во всех его формах, включая колониализм, приведший к разделу всей Африки. Значительная часть Юго-Восточной Азии и Австралия с Новой Зеландией оказались в колониальном владении немногих империалистических государств.
Войны, не утихавшие с XIX века, вскоре превратились в мировые. После местных англо-бурской, испано-американской, и русско-японской войн вспыхнула первая мировая война, отличавшаяся длительностью и жестокостью. Бомбардировочная авиация, танки и химическое оружие - таковы были результаты использования научно-технических достижений, обусловившие небывалые доселе потери людей и разрушения материальных ценностей.
Но не только межгосударственные противоречия раздирали общество. Не меньшей остроты достигли социальные противоречия внутри отдельных стран.
В феврале 1917 года в истощенной бессмысленной, длительной войной самодержавной России разразилась революция, свергнувшая царизм. Но война продолжалась Временным правительством, и в октябре того же года грянула революция коммунистическая, сильно повлиявшая на ход мировой истории.
В 1918 году за нею последовали революции в некоторых странах Европы, которые, правда, закончились лишь свержением ряда монархий и приобретением некоторыми народами государственной независимости.
Социальные, классовые противоречия, которые в конце XIX - начале XX вв. не представляли реальной угрозы господствующим классам Западной Европы, вспыхнули с новой силой, стимулированные созданием Коминтерна.
После победы в кровопролитной гражданской войне новая большевистская власть прочно утвердилась на всей территории от Балтийского моря до Тихого океана и бросила вызов всему буржуазному обществу.
Теперь внутренние классовые противоречия получили внешнее выражение: мир «строящегося социализма» противостоял всему капиталистическому миру. Коммунистическая марксистская идеология объявила беспощадную войну тому, что считалось буржуазной идеологией.
Противостояние классов (какова бы ни была его действительная острота) переросло в противостояние государств: Советский Союз против мирового буржуазного сообщества.
Одним из главных тезисов марксизма была провозглашена неизбежность мировой социалистической (коммунистической) революции и гибели капиталистической системы. На эту перспективу была ориентирована вся внешняя и внутренняя политика советского руководства и его идеологическая пропаганда. Естественно, что эта установка вместе со всею ее обосновывающей идеологией вызвала резко отрицательную реакцию немарксистских идеологов в Западном мире, породила стремление оказать ей политическое и идеологическое (а тем самым и теоретическое) противодействие.
Фашистское движение, которое добилось быстрого успеха в Италии, неуклонно набирало силу в потерпевшей поражение и полной реваншистских устремлений Германии. В 1933 г., в период жесточайшего экономического кризиса, германский фашизм в результате вполне законных выборов пришел к власти. Престарелый президент Гинденбург официально благословил Гитлера как нового руководителя германского народа.
Вскоре стало ясно, что нацистская Германия готовится к реваншу. Западные державы проглядели серьезность этих намерений. Видя антикоммунистическую, антисоветскую установку Гитлера, они недооценили масштаба его претензий на господство над Европой, благодушно разрешили аннексировать ему и Австрию и Чехословакию.
Только когда солдаты вермахта вступили в Польшу, Западные державы начали прозревать. Вторая мировая война началась. Вскоре Европа оказалась оккупирована: фашистские порядки утвердились на всем пространстве к западу от советской границы.
22 июня 1941 года фашистские войска вторглись на территорию Советского Союза. Только тогда, правда почти мгновенно, сложилась антигитлеровская коалиция. С ее помощью и благодаря героическим усилиям советского народа, ценой невероятных потерь гитлеровские полчища (а заодно с ними и войска помогавших им фашистских государств) были разбиты, Берлин взят, Гитлер покончил самоубийством, Германия капитулировала.
Вскоре взорвались две атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки. Советское руководство едва успело объявить войну Японии, чтобы после быстрого разгрома ее Квантунской армии отобрать Южный Сахалин, отданный японцам после поражения в русско-японской войне 1905 г., и добиться того, чтобы еще четыре ближайших к Японии острова Курильской гряды перешли к СССР.
Германия и Берлин были разделены на зоны влияния. В странах Восточной Европы, освобожденных от гитлеровцев Советской Армией, остались советские войска, и постепенно начался перевод этих стран на социалистические рельсы.
Почти в то же время на другой стороне азиатского континента Китай, Северная Корея и Северный Вьетнам встали на тот же социалистический путь. Идея мировой социалистической революции праздновала свой первый триумф.
Вместе с тем стали быстро обостряться отношения Советского Союза со своими недавними союзниками. По выражению Черчилля, «железный занавес» опустился на советской границе. Спустя некоторое время Берлинская стена отгородила ГДР от ФРГ. Начался длительный период гонки вооружений и «холодной войны».
Мы напомнили обо всех этих достаточно известных вещах потому, что указанные процессы оказали сильнейшее влияние на отношение советских идеологов вообще и философов, в частности, к своим западным коллегам, на понимание и оценку процессов, происходивших в западной философии, на занятую советскими философами непримиримую позицию по отношению не только к «буржуазным философам» как таковым, но и к зарубежным марксистам, осмелившимся хоть в чем-то отходить от установленных тогдашними идеологическими руководителями норм философского мышления.
Вся советская философская литература того времени была реализацией этой непримиримо-разоблачительной установки, поскольку она так или иначе имела в виду западные философские учения и произведения. Западные философы рассматривались как «идейные оруженосцы империализма».
Не приходится удивляться тому, что противостояние советских и западных философов наложило заметный отпечаток на концепции этих последних, на их явную оппозицию марксизму, прежде всего советскому.
Однако степень этой оппозиционности нередко сильно преувеличивалась советскими авторами, ставившими только одну задачу по отношению к анализу западных философских учений: их беспощадное и бескомпромиссное разоблачение.
На самом же деле активная антимарксистская позиция была характерна лишь для небольшой части западных философов, да и то преимущественно по отношению к социальным концепциям советских и зарубежных марксистов. Это такие философы, как К. Поппер, некоторые экзистенциалисты, неотомисты (Г. Веттер), отдельные представители неопозитивизма («общая семантика»), прагматизма (С. Хук) и другие.
К ним можно отнести также создателей определенных концепций философии истории, которые, подобно Б. Кроче, вынуждены были в силу самой природы их предмета противопоставлять свои взгляды материалистическому пониманию истории.
Напротив, даже такой симпатизировавший Советскому Союзу философ, как Людвиг Витгенштейн 2 , на протяжении долгого времени начисто отвергался нашими критиками из-за того, что не принимал некоторых нерушимых тезисов или догм диалектического материализма, изложенных как в работах классиков марксизма-ленинизма, так и в сочинениях советских популяризаторов его, хотя никогда не выступал с их критикой.
Значительная часть западных философов рассматриваемого периода создавала свои концепции и формулировала свои взгляды без позитивной или негативной реакции на марксизм, хотя нередко признавала определенные исторические заслуги его основателя.
В предлагаемой книге, естественно, не могут быть рассмотрены все значительные учения первой половины XX века. Рамки учебного пособия для студентов накладывают определенные ограничения на объем материала и на отбор рассматриваемых фигур, который всегда до известной степени субъективен.
Авторы стремились представить для ознакомления те фигуры и учения, которые либо включены в программу общего курса «истории западной философии XIX-XX веков», либо представляют интерес, благодаря их последующему влиянию на движение философской мысли на Западе.
Попробуем дать их краткую предварительную характеристику, нечто вроде комментированного оглавления книги, чтобы помочь читателю ориентироваться в материале.
Это прежде всего продолжатели возникшего еще в XIX в. прагматизма, с двумя представителями которого (Ч. Пирс и У. Джеме) читатель мог познакомиться по учебному пособию тех же авторов «Буржуазная философия середины XIX - начала XX века». Речь идет здесь о до сих пор наиболее влиятельном американском философе Джоне Дьюи, который в своей разносторонней деятельности как бы сформулировал типичную парадигму американского философского мышления. В отличие от Джемса и Пирса, Дьюи не объявлял себя сторонником философского идеализма, заняв более современную позицию уклонения от дилеммы «материализма или идеализма» и приняв в качестве основного понятия своей философии универсальное и все покрывающее понятие «опыт».
Конкретизировав его в понятии «проблематической ситуации», Дьюи сразу же придал своей философии активно действенный характер, направив ее на решение тех человеческих проблем, которые постоянно встают как перед средним «человеком с улицы», так и перед ученым в любой отрасли науки, применяющим ее результаты в непосредственной жизни.
Предложенный Дьюи достаточно простой метод анализа проблематических ситуаций оказался весьма удобным для применения едва ли не во всех сферах теоретической и теоретико-практической деятельности человека в условиях американской демократии, активная защита которой составляет главную цель его социальной философии.
Два других рассмотренных представителя прагматизма, Дж. Г. Мид и К. Лью и с известны своей более детальной разработкой прагматической концепции, в частности, применительно к социологии личности.
Наряду с прагматизмом и в противостоянии к нему в философии XX в. сложилось и довольно значительное международное течение, которое в самом общем виде можно характеризовать как реалистическое . Оно имело предшественников еще в XIX в. в лице чешского философа Ф. Брентано и немецкого философа Мейнонга. Отдал дань «схоластическому реализму» в своем противоречивом учении и Ч. Пирс.
Представители неореализма не могли согласиться с точкой зрения приверженцев позитивизма и прагматизма, согласно которой предметом познания является человеческий опыт и все данное в нем, поскольку оно в нем дано.
Не смогли они принять и утверждение прагматистов о том, что процесс познания изменяет содержание самого предмета познания.
Наиболее неудовлетворительной представлялась им субъективизация логических форм и общих понятий. Субъективизацию эмпирических объектов еще кое-как можно было понять и оправдать их сведение к субъективному опыту, поскольку такие объекты воспринимаются нами посредством ощущений. Но включить в субъективный опыт общие понятия, идеи, факты и прочие элементы теоретического знания - это казалось чем-то совершенно противоестественным и немыслимым.
Реализм поэтому должен был выступить каким-то аналогом средневекового реализма. Но объявить реальность общего, не признав его за единичным, было бы чем-то еще менее разумным.
Так или иначе, но реализм XX века оказался достаточно универсальным и приписал реальное существование как единичным, так и общим объектам.
В Англии реализм, сочетающийся со здравым смыслом, отстаивал Дж. Э. Мур. В США же он приобрел более широкий размах и был представлен прежде всего двумя течениями: неореализмом и критическим реализмом.
Неореалисты не только настаивали на реальности предмета познания, на его сохранности в этом процессе, т.е. независимости от самого факта его познания человеком, они стремились обосновать мысль о том, что поскольку процесс как чувственного, так и логического познания есть познание самого предмета, а не каких-то «чувственных данных», то предмет сам непосредственно и входит в сознание человека (познающего субъекта).
Эта довольно странная точка зрения была сформулирована как тезис о «независимости имманентного», выражавший существенно идеалистический характер этой концепции.
Эта концепция означала фактическое признание реальным всего содержания нашего сознания, включая, в частности, и ошибочные, иллюзорные представления, вплоть до идей круглого квадрата и тому подобной небывальщины. Ее противоречие элементарному здравому смыслу и неспособность объяснить возникновение ошибки вызвали к жизни другой вариант реализма, именно критического реализма, подвергнувшего острой критике несуразности неореализма (например: «Моя идея Рима не находится в Италии, звезда, свет которой идет до меня несколько лет, не может находиться в моей голове» и пр.).
Двухчленную модель познания неореалистов (сознание и его предмет) критические реалисты заменили трехчленной моделью: предмет познания, сознание и находящийся в сознании некий «х», или «сущность».
В критическом реализме недостатки реализма устранялись за счет потери реального предметного объекта познания и замещения его некоторой довольно неясной «сущностью», отношение которой к предмету познания и даже его существование становилось весьма проблематичным.
Критический реализм не мог долго представлять интерес для философской общественности и должен был либо трансформироваться, либо сойти на нет. С ним случилось и то и другое. Один из значительных его представителей, Р. В. Селларс, эволюционировал в направлении к более или менее последовательному материализму, признавшему в конце концов и теорию отражения.
На другом полюсе создавалась весьма своеобразная философская система одного из американских философов, причисленному к классикам - Дж. Сантаяны. Сантаяна считал себя материалистом, поскольку принимал объективное существование «царства материи». Однако формой такого признания он объявил «животную веру», поскольку никакого логического доказательства здесь дано быть не может, а чувства способны обманывать.
Надстроив над царством материи царства сущности и истины, Сантаяна в последнем разделе своей системы провозгласил «царство духа», порожденное, конечно, физической природой человека, высшей и наиболее ценной сферой ценностей, созданных воображением и позволяющих реализовать высшие потенции человека и дать ему самое глубокое возможное удовлетворение.
Значительное внимание уделено в этом томе феноменологической философии, разработанной Э. Гуссерлем. Этот ученик неокантианцев, но главным образом Больцано и Брентано, открыл совершенно новый способ откровенно идеалистического философствования и его теоретического оправдания.
Исходя из того, что весь воспринимаемый или мыслимый нами мир неизбежно проходит через наше сознание и фиксируется в нем, Гуссерль предлагал сосредоточить или переключить внимание философа или другого исследователя на этот внутренний мир человека, т.е. на мир его сознания, и попытаться выявить и описать те структуры сознания, которые позволяют формировать результаты познавательной деятельности. Основным понятием «философии как строгой науки» Гуссерля стало понятие «феномена» сознания как некоторой схватываемой интуитивно целостности, истинность которой открывается в самом акте ее восприятия («идеации»).
Эта операция оказывается возможной и благодаря принципиальной смене «естественной установки», предполагающей независимое от познающего субъекта существование внешнего мира, на феноменологическую установку, рассматривающую все содержание мира как полагаемое сознанием.
Смена установки осуществляется с помощью метода «феноменологической редукции» (эпохе), которая устраняет все предшествующие знания и мнения о данном объекте, вопрос о его реальном («объективном») существовании, а также и все эмпирические особенности познающего субъекта.
Эта процедура превращает субъекта познания в «чистое сознание» (в более поздних работах - в «трансцендентальное эго»), а любой объект в «интенциональный объект», положенный сознанием; иначе говоря, в коррелят сознания.
Возникающую при этом и хорошо осознанную Гуссерлем угрозу солипсизма он отводит посредством обращения к сообществу подобных же «трансцендентальных эго» (т.е. других людей), воспринимающих окружающий мир, включая и познающего субъекта, точно так же, как и он воспринимает их. Так, по Гуссерлю, обеспечивается «интерсубъективность» знания.
Принятие принципа интерсубъективности знания и множества его субъектов в дальнейшем привело Гуссерля к анализу сообщества реальных субъектов, т.е. к анализу общественной жизни и культуры.
В результате Гуссерль пришел к осознанию кризиса европейских наук и европейского человечества, вызванного объективистской тенденцией научного рационализма, приведшей к развитию науки за счет духовных интересов человека, и забвения смысла его бытия.
Гуссерль счел себя вынужденным также пересмотреть свое понимание науки как некоей идеальной области, удаленной от человеческих забот. Он выдвинул понятие «жизненного мира» как области первоначальных очевидностей, к которым приходит человечество в своей повседневной дорефлексивной жизни и который представляет собой основу для последующего формирования научных воззрений во всем их объеме.
После смерти Гуссерля его феноменологические идеи распространились по всему миру, приобретая весьма различные толкования и воплощения.
Одним из наиболее захватывающих воображение философских учений середины века стал экзистенциализм, возникший в Германии в конце 20-х годов и быстро перебросившийся во Францию и другие страны континентальной Европы, но нашедший своих приверженцев как на обоих американских континентах, так и на крайнем востоке Азии.
Эта философия имела своим предшественником датского философа С. Кьеркегора, для которого субъективный мир человека, его свободный выбор своей жизни и его движение к Богу стали центром всего философствования. В конце XIX-начале XX века русский философ Лев Шестов обратил внимание на полузабытого датского мыслителя 3 и попытался возродить и развить его идеи в ряде блестящих по форме произведений.
И все же рождение собственно экзистенциализма относится к периоду смятения и растерянности, наступившему после первой мировой войны, т.е. тогда, когда настроение общества стало формироваться под воздействием так называемого «потерянного поколения», когда нормы жизни, существовавшие до войны, казались чем-то безнадежно устарелым и отдельному индивиду предстояло самому разобраться в ситуации, характеризуемой бессмысленностью жизни, утратой старых идеалов и необходимостью совершенно самостоятельного и произвольного выбора жизненной позиции.
Философия раннего Хайдеггера остро поставила вопрос о смысле бытия человека, об аутентичном и неаутентичном его существовании, о наполненном заботой «в- мире- бытии», которое есть ничто иное как бытие к смерти.
У Хайдеггера определяющей характеристикой стала временность его существования, и более того, в некоторых случаях само бытие превратилось во время!
К. Ясперс добавил ко всему этому понятие о «пограничных ситуациях», демонстрирующих бессмысленность и бесплодность человеческого существования, которое может быть искуплено лишь переходом к «трансценденции», то есть возвратом к Богу.
Во Франции, где социальная тревога послевоенной жизни до второй мировой войны сменилась ужасом фашистской оккупации, у экзистенциалистских философов идея свободы вообще и свободы выбора в особенности означала в первую очередь сознание ответственности индивидуального человека за все происходящее в мире, сочетающееся с полным отказом от какого-либо объективного обоснования этого чувства и с полным неприятием всего существующего социального мира.
В других странах сторонники экзистенциализма, сохраняя основные тезисы учения, вносили в него дополнения, соответствующие характеру и духовным традициям (в т.ч. философским) данного народа или страны, обычно стремясь придать ему более оптимистическое звучание.
В целом экзистенциализм значительно обогатил понимание человеческой жизни и неизбежных житейских перипетий, в которые вовлечен любой человек, обнажил и довел до ясности некоторые существенные стороны его бытия. Можно сказать, что отныне никакое изучение человека не может игнорировать сделанное на этом поприще экзистенциалистами.
Совершенно исключительное место в философии XX века занимает позитивистская традиция, принявшая форму неопозитивизма, или аналитической философии. Из всех других течений западной философии именно она обеспечила себе наиболее длительное влияние на научное мышление, на интеллектуальную деятельность научного сообщества. Она была прямым порождением и воплощением научного духа западной культуры.
В учебном пособии тех же авторов «Буржуазная философия середины XIX - начала XX века» рассматривались две формы позитивистской философии, связанные с именами О. Конта, Дж. С. Милля и Г. Спенсера, с одной стороны, и Маха и Авенариуса и их сторонников - с другой. С начала XX века начали складываться предпосылки для трансформации позитивистского мышления и приобретения им новой своеобразной формы.
В XIX веке позитивизм был, пожалуй, наиболее адекватной формой, в которой научное мышление приходило к самосознанию в качестве совершенно особого типа интеллектуальной деятельности, связанной не только с так называемыми «точными науками», но и претендовавшей на всеобщее научное значение.
В XX веке наука сохранила для себя некоторые наиболее общие принципы позитивизма, прежде всего, усмотрение задачи науки в возможно более точном описании наблюдаемых явлений и в предвидении возможных будущих наблюдений.
Однако усложнение исследовательской деятельности и отношения между ее теоретическими формами и реально наблюдаемыми посредством приборов фактами нередко заставляли ученых отходить от предлагавшихся позитивистами упрощенных моделей познания и прибегать к совсем другим концептуальным построениям, например, к платонизму.
В то же время значительное и усиливающееся идеологическое напряжение, в том числе и в интеллектуальной жизни, побуждало некоторых позитивистски настроенных философов занять более жесткую позицию по отношению к философскому реализму и особенно к материализму. Именно тогда позитивизм открыл для себя новую сферу приложения своих основополагающих идей - сферу языка.
Так возникла третья форма позитивизма . По своему происхождению она связана с постановкой некоторыми философами (Ф. Бредли, Дж. Э. Мур) вопросов о значении философских высказываний, а также с попытками установить способы определения этого значения.
В то же время толчок к возникновению новой формы позитивизма дали логические исследования оснований математики Г. Фреге и Б. Рассела, открытие парадоксов при попытках сведения математики к логике и попытки ограничить задачи философии логическим анализом языка науки.
Сильнейший стимул развития позитивистских идей дал «Логико-философский трактат» Витгенштейна, в котором был поставлен вопрос о соотношении языка и мира, решенный в духе их отождествления. Этот удивительный тезис означал, что мир для человека или, вернее, для людей, общества, человечества означает то, что они о нем говорят и ничего больше, по крайней мере, поскольку речь идет о теоретическом отношении к миру.
Именно это и провозгласил Витгенштейн своим тезисом: «Границы моего языка суть границы моего мира» (84,56).
Тем самым язык превратился в основное поле философских исследований, а решение философских проблем приобрело характер выяснения правомерности тех или иных языковых выражений. Философия стала рассматриваться не как теория, а как деятельность, именно деятельность по логическому анализу, направленному на выяснение правомерности тех или иных языковых выражений и на установление их значения.
Хотя Б. Рассел и Л. Витгенштейн в XX веке выступили пионерами в провозглашении такого типа философии, сам он не был созданием только их творческого гения. Выход языка на первый план философских исследователей имел глубокие социально-культурные корни.
Еще в древности сам факт существования языка вызывал удивление, а природа его становилась предметом размышлений и догадок. К проблеме языка обращались и в дальнейшем многие философы от Августина до Гоббса и Локка, вплоть до Маркса.
В XIX веке В. Гумбольдт, опираясь на собственные исследования и на работы других ученых, высказал мысль о том, что язык данного народа не только оказывает влияние на его философию, но в буквальном смысле определяет ее характер.
В XX веке Шпенглер подходил к мысли о том, что различие типов культур выражается в различии их языков.
М. Хайдеггер проявил большой интерес к языку еще до написания «Бытия и Времени», а позже вновь вернулся к этой теме, считая, что решение ее позволит прояснить и важнейшие проблемы философии. Хорошо известно его утверждение о том, что язык есть «дом бытия» и его обращение к языку поэтов как наилучшим образом выражающему бытие.
Надо указать еще и на позднего Кассирера, который в двадцатые годы в своей «Философии символических форм» провозгласил язык как систему символов основой или сущностью человеческой культуры.
Таким образом, центральное место, отведенное языку в философии, было не результатом личных увлечений Мура, Рассела и Витгенштейна; оно было порождением научно-философской культурной истории Запада в конце XIX-начале XX века 4 . С тех пор мало кто мог игнорировать эту проблему.
История неопозитивизма знает и немало путаных страниц, связанных с деятельностью «Венского кружка» логических позитивистов (М. Шлик, Р. Карнап и другие), поставивших своей целью не только исследования структуры эмпирического и теоритического уровней научного знания, но и отыскание надежного критерия для отличения научных высказываний от ненаучных. При этом ко вторым относились бы все философские («метафизические») выражения, отсекаемые от научных посредством «принципа верификации». Важнейшими ее этапами стали идеи позднего Витгенштейна, который, поняв бессмысленность попыток создания идеального языка и принципа верификации, решил круто изменить направление своих исследований и пойти по более плодотворному пути анализа самого обычного разговорного языка.
Работы Витгенштейна в этом направлении оказались весьма плодотворными, имели множество последователей и, в конечном счете, ознаменовались сменой ориентации философии с проблемы абсолютно истинного значения реального мира на особенности социально-культурного развития и рассмотрения науки не как привилегированной, но лишь как одной из самых различных форм культурной деятельности человека и освоения мира в самых различных формах.
Почти одновременно с исследованиями логических позитивистов существующей формы науки и ее языка протекала деятельность К. Поппера, одного из наиболее значимых и влиятельных (из числа ориентированных на науку) философов XX века.
Этот философ исходил из проблематики, предложенной логическими позитивистами, связанной с определением структуры научного знания и критерия научности тех или иных языковых выражений. Поппер был не согласен с их антиметафизической идиосинкразией, а «принцип верификации», служивший им способом отбрасывания метафизических высказываний как неверифицируемых, он заменил принципом фальсифицируемости в качестве критерия для демаркации между научными и ненаучными предложениями.
Главная же его заслуга состояла в переходе от анализа структуры готового знания к исследованию его роста . «Философия науки», возникшая еще в лоне «Венского кружка», тем самым приобрела динамический характер, что отвечало эпохе чрезвычайно быстрых и во многом революционных научных теорий, характерных для XX века.
Именно этому бурному процессу отвечало выдвинутое основоположником «критического рационализма» требование критики существующих и возникающих гипотез и теорий как движущей силы роста науки, постоянно опровергающей уже имеющиеся теории и неустанно выдвигающей новые в своем бесконечном поиске истины.
В середине века Поппер, исходя из своего понимания научности и роста знания, подверг убедительной критике взгляды догматического марксизма и показал беспочвенность упования на единственно возможный ход истории и достижение предзаданного однозначно определенного состояния общества.
К. Поппер положил начало исторической школе в философии науки (ее логики и методологии), которая стала активнейшим образом разрабатываться во второй половине нашего века.
Однако при всем его влиянии в философии науки первой половины XX века позитивистское течение было далеко не монопольным. Попытка Э. Маха учесть при исследовании состава научного мышления роль истории науки, не нашедшая должного отклика у его современников, получила развитие в методологической концепции Э. Мейерсона. Причем под довольно неожиданным углом зрения, учитывая оппозицию Э. Маха кантианству: исходной установкой Мейерсона был подход, близкий как раз кантианству - его вдохновляло желание найти универсальные априорные структуры мышления. Но даже в первой своей книге (кстати, единственной, которая была издана и в нашей стране) «Тождественность и действительность», название которой адекватно выражает ее главную идею - представить деятельность разума в науке как осуществляемый этим разумом процесс «отождествления нетождественного» - автор далеко вышел за рамки этой темы. Он на огромном материале истории науки показал сложность конструктивной работы мышления, совершающейся в ходе непрерывающегося диалога разума и опыта. С этих позиций Мейерсон подверг поистине сокрушительной критике не только традиционный эмпиризм естествоиспытателей - экспериментаторов, но и традиционно рационалистскую установку в теоретическом естествознании и философии. Его «критический рационализм» предстает в истории философии XX столетия, и особенно ее методологических течений, одним из первых вариантов научного рационализма новой генерации, представленной во второй половине столетия множеством знаменитых мыслителей, философов и историков науки (назовем, для примера, К. Поппера и Г. Башляра).
К сожалению, не только в учебной литературе по истории философии, но и в обобщающих исследовательских трудах историков философии этому мыслителю до сих пор уделяется непростительно мало внимания. Поэтому мы уделили ему, как может показаться, непропорционально много - для учебного пособия - места.
Таково, в самых общих чертах, содержание этого тома.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Введение
1. Особенности западной философии ХХ столетия
2. Современный позитивизм
2.1 Логический позитивизм
2.2 Постпозитивизм
3. Экзистенциализм
3.1 Философия существования
4.1 Неотомизм
4.2 Неопротестанство
4.3 Исламская философия
4.4 Буддизм
Список литературы
Введение
В советской историко-философской литературе до 90-х гг. говорилось, что западная, или буржуазная, философия переживает глубокий кризис. Однако в кризисе находилась и философия в СССР, развитие которой тормозилось тоталитарной политической системой. О кризисе западной культуры и философии убедительно говорили ее самые выдающиеся представители. Так, например, одна из интереснейших книг классика философии XX в. Э. Гуссерля, вышедшая в 1938 г., называется «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология». В этой книге автор показывает существенные пороки как позитивистски ориентированной философии, так и философского иррационализма. О глубоком кризисе философии XX в. не раз заявляла Франкфуртская школа в Германии, а также представители других школ и направлений западной философии.
Философия XX в. является продолжением развития философии XIX в. и прежде всего ее завершающего этапа -- немецкой классической философии. Философия всегда была связана с социально-экономическими, культурными и научными достижениями своего времени.
1. Особенности западной философии XX столетия
В XX в. революционные сдвиги в научном познании, технический прогресс и ряд других социокультурных изменений несколько ослабили жесткое противостояние классов, каким оно было в XIX в. В связи с развитием теоретического естествознания в конце прошлого и начале нынешнего века спекулятивные как материалистические (Спиноза, Фейербах), так и идеалистические системы (Шеллинг, Фихте, Гегель) обнаружили свою недостаточность и даже непригодность для объяснения изменений в области науки и в развитии общества. В философских школах XX в. противостояние идеализма и материализма не занимает того места, как в эпоху Нового времени, метафизический материализм и идеалистическая диалектика не имели большого влияния.
На новой научно-исторической основе сохранились доктрины материализма (антропологический материализм, научный материализм) и некоторые системы спекулятивного идеализма (неотомизм, неореализм и др.). В то же время просматривается тенденция к диалогу и синтезу (но не к слиянию) ряда современных направлений в области философии. В развитии современной философии стало обычным использование достижений разнообразных школ. Так, например, в работах известного философа Ю. Хабермаса, одного из представителей Франкфуртской школы, эта тенденция выразилась в использовании многих положений психоанализа, герменевтики, марксизма, современного позитивизма. Современная лингвистическая философия с успехом использует идеи феноменологии. Таким образом, в XX в. четко проявилась тенденция к открытости и взаимообогащению разных философских школ.
В XX столетии философия представлена, в частности, такими противоположными направлениями, как сциентизм и антисциентизм. Сциентизм (от лат. scientia -- наука) ориентирован больше на развитие естествознания и является продолжением позитивизма XIX в. Образцом научности прежде всего рассматривается современная физика. Однако ее новейшие открытия, приведшие к созданию теории относительности и квантовой теории в ее новейшем варианте, обусловили появление нового вида рациональности, исходящей из учета противоречивой природы физических объектов. В силу этого противоположность сциентизма и антисциентизма, который отнюдь не полагается на ясность научного мышления, оказывается весьма относительной. Стирается также резкое противоречие между рационализмом и эмпиризмом, рационализмом и иррационализмом. Иррационализм представлен концепциями «Философии жизни» таких мыслителей, как А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, А. Бергсон, В. Дильтей, С. Кьеркегор и др. Он стремится показать особенности гуманитарного знания и неисчерпаемость объектов исследования человека и общества, его культуры.
Философию XX в. отличает также многопредметность. Это выразилось в многообразии ее школ и направлений и свидетельствует о многослойности современной науки и культуры. Вопрос о классификации направлений и школ философии XX в. разработан пока не очень подробно и глубоко. Можно предложить следующее разграничение современной философии на три, иногда пересекающиеся группы школ:
* аналитически-позитивистские школы;
* экзистенциально-феноменологические;
* религиозно-философские.
2. Современный позитивизм
Эта школа имеет и другие названия, такие, как неопозитивизм, логический позитивизм, современный эмпиризм. Её представители считают себя наследниками английского эмпиризма Локка, Юма, Беркли. Современный позитивизм берет свое начало с образования в 1922 г. Венского кружка, в который входили профессора философии, логики, физики и других наук: М. Шлик, О. Нейрат, Г. Фейгель, Э. Нагель, К. Гёдель и др. В 1926 г. в Вену был приглашен Рудольф Карнап(1891--1970), который стал центральной фигурой в дискуссиях кружка. Огромное влияние на членов кружка оказали труды Б. Рассела и «Логико-философский трактат» Л. Витгенштейна (1921 г.).
В 1929 г. был издан манифест «Научное понимание мира. Венский кружок», где были сформулированы задачи этой школы. С 1930 по 1939 гг. Венский кружок выпускает специальный журнал «Познание», а с 1938 г. -- «Международную энциклопедию унифицированной науки». Проводится ряд философских конгрессов в европейских столицах. В начале Второй мировой войны Венский кружок прекратил свое существование в связи с эмиграцией многих его членов из Австрии. Ведущие представители этого кружка в эмиграции создают ряд школ: в Великобритании -- школу Кембриджских аналитиков, а в США -- школу логического эмпиризма.
2.1 Логический позитивизм
Неопозитивисты считают, что есть только два вида научного знания, научных высказываний, обладающих значениями:
1) все то, что относится к частным дисциплинам, -- все эмпирические науки;
2) логика и математика, являющиеся инструментом упорядочения и построения эмпирического знания.
В этом разделении знания для философии не остается места. Неопозитивисты заявили, что философия -- не наука, а просто деятельность по прояснению языка науки. Тем самым в центр исследований ставится анализ языка науки.
Именно эту задачу решает так называемый логический позитивизм -- одна из школ современного позитивизма, или неопозитивизма. То, что в традиционной философии называлось теорией познания, неопозитивизм большей частью относит к психологии, якобы исследующей способы и пути получения истинного знания.
Основная проблема философии науки, а логический позитивизм и является ею, -- это рассмотрение логической структуры научных теорий и анализ значений научных высказываний. Для выяснения значений научных предложений неопозитивисты выдвинули так называемый принцип верифицикации (от лат. verus -- истинный и facio -- дела) -- подтверждение. Он применим только;к высказываниям эмпирического характера, т. е. проверяемым наблюдением. Значение предложения проверяется, в опыте. Так, находясь в аэропорту, мы можем непосредственно соотнести смысл предложения -- «Самолет Москва -- Курск вылетает в 18 часов» -- с наблюдаемым событием, т. е. наглядно убедиться в его истинности. Но можно проверить это и опосредованно, заглянув в расписание. В результате такой проверки предложения могут оказаться как истинными, так и ложными.
Такого рода предложения входят в область научных, эмпирически проверяемых. Все остальные предложения являются либо бессмысленными как «Круглый квадрат.», «Метр весит три килограмма.», либо неосмысленными и поэтому незначимыми. Так, предложение из работы Гегеля «Абсолютное находится вне времени.» проверить невозможно. Следовательно, оно неосмысленно и тем самым не имеет научного значения, хотя построено грамматически правильно. Со временем логические позитивисты заменили формулировку верификации положением подтверждаемости или испытуемости. Так, если мы можем вывести из какого-то общего положения такие предложения, которые можно подтвердить в опыте, то это общее положение считается истинным.
Многие трудности у логических позитивистов проистекали из-за двусмысленности и узости понятия «опыт», который они понимали в основном как наблюдаемость и субъективную переживаемостъ. Однако понятие «опыт» подразумевает и реальный эксперимент, и наблюдение, и сложившиеся у субъекта схемы, и прошлые знания, навыки в соответствующих областях.
Другое затруднение возникло в связи с тем, что научное знание интерсубъективно, т. е. общезначимо, принимается всеми и может быть сообщено каждому, в то время как переживание субъекта личностно и субъективно. Проблема интерсубъективности восприятий возникла еще у субъективного идеалиста Д. Беркли, который решает ее, вводя в свою систему Бога, якобы вкладывающего в нас ощущения и потому обеспечивающего единство и гармонию наших переживаний. Для позитивистов единственное удостоверение общезначимости наших восприятий, например красного цвета, заключается в том, что большинство воспринимает данный цвет именно как красный.
Подчеркивается, что логика и математика основаны на конвенции, соглашении ученых друг с другом о принятии той или иной логико-математической структуры для упорядочения опыта в зависимости от ее удобства и простоты. Безусловно, момент конвенционализма играет роль в выборе того или другого искусственного языка в математике и логике. Тем не менее этот выбор решается не просто соглашением, а содержательно обусловлен теми задачами, которые должна решать соответствующая логико-математическая структура. Так, например, существует ряд языков для компьютеров и каждый имеет свои преимущества для решения определенных конкретных задач. Впоследствии самими представителями логического позитивизма было подвергнуто сомнению жесткое противопоставление аналитического, формального и синтетического, эмпирического знания и показана их соотносительность.
Следующая концепция новейшего позитивизма связана с проблемой унификации знаний, сведением всех наук к наиболее развитой в настоящее время научной дисциплине. Эта попытка сведения, редуцирования явилась своеобразным повторением стремления философов XVII-XVIII вв. объяснять все явления действительности классической механикой. В научном познании, безусловно, существует важная процедура объяснения неизвестного известным, сведения сложного к простому. Однако необходимо помнить о границах такого сведения, которые не должны искажать реальное положение вещей.
2.2 Постпозитивизм
философия позитивизм экзистенциализм отчуждение
На смену методологии неопозитивизма пришло новое направление в философии -- постпозитивизм. Постпозитивистский этап в развитии методологии научного познания представлен трудами таких философов, как К. Поппер (1902 - 1994), Т. Кун (1922), Я. Лакатос (1922 -1974), С. Тулмин (1922), Я. Фейерабенд (1924), Д. Агасси (1927) и др.
Начало постпозитивизма связывается с выходом в свет основной методологической работы Поппера «Логика научного открытия» (1959) и книги Куна «Структура научных революций» (1962). В целом этот этап характеризуется большим разнообразием методологических концепций, которые часто противоречат друг другу. Однако можно выделить и некоторые общие черты данного направления. Так, в концепциях постпозитивистов происходит ослабление внимания к проблемам формальной логики, что было характерно для предыдущего этапа позитивизма. Главная проблема в постпозитивизме -- объяснение развития науки, исследование логики и роста научного знания. Его представителей интересуют прежде всего следующие вопросы: как возникает новая теория, каким образом она утверждается в новом сообществе, каковы критерии выбора конкурирующих научных теорий и т.п.
Прежде всего следует обратиться к такому направлению внутри постпозитивизма, как критический рационализм. Его представители пытаются в первую очередь разграничить сферы рациональности (науки) и псевдонауки (метафизики и идеологии).
Основатель этого направления -- английский философ и социолог Карл Раймунд Поппер. По его мнению, наука и в целом рациональность должны стать сдерживающими факторами против распространения иррационального духа тоталитаризма и социальной демагогии, утверждение которых привело в нашем столетии к неслыханным бедствиям для человечества. Второй аспект критического рационализма связан с тем, что рационализм Поппер противопоставляет эмпиризму неопозитивистов. Рационализм выступает здесь как важнейшая характеристика научного метода и научного знания.
Но, что особенно важно отметить, рационализм в понимании представителей этого направления -- особая норма поведения ученого, который при обосновании научных выводов не должен бояться никаких опровержений своих предположений и гипотез. Рационализм, следовательно, предполагает открытость для критики, опирающуюся, конечно, на факты и научную методологию. Рационализм включает в себя принцип фальсификации (от лат. falsus -- ложный и facio -- делаю). Этот принцип и был предложен Поппером в качестве критерия разграничения науки от метафизики как альтернатива принципу верификации в неопозитивизме. Он полагал, что законы науки не сводимы к наблюдению и, следовательно, не верифицируемы. Наука, таким образом, нуждается не в принципе верификации, а в принципе фальсификации, то есть в опровержении неистинности любого утверждения, относимого к науке; истинным можно считать всякое положение науки, которое не опровергнуто. Наличие же фактов, противоречащих научной теории, фальсифицирует ее и поэтому вынуждает ученых отказаться от этой теории. Если опровержение теории отсутствует, то она считается истинной. Рост научного знания как раз и состоит в выдвижении новых смелых гипотез и их опровержений, фальсификации, в результате чего и решаются научные проблемы.
Введение принципа фальсификации нацеливало ученых на постоянную открытость научной теории для критики. В связи с этим следует отметить, что Поппер рассматривает истину и науку как процесс, но процесс не линейный (то есть постоянно прогрессирующий) и не кумулятивный (то есть связанный с простым добавлением новых знаний). Научные теории, по его мнению, в своем развитии независимы друг от друга, хотя и способствуют общему росту научного знания. Важным следствием введения принципа фальсификации в науку явилось признание того положения, что знание имеет гипотетический, предположительный характер.
Однако следует отметить, что Поппер при этом абсолютизировал принцип относительности развития научных теорий, независимость их развития друг от друга, также как он абсолютизировал и сам принцип фальсификации. В соответствии со своей концепцией Поппер рассматривает рост научного знания не как движение от одного истинного знания к другому, а как постоянный переход от одних проблем к другим. Философско-методологическая концепция Поппера оказывается связанной с отказом от объективного характера истинности наших знаний и абсолютизацией его плюралистического характера.
Таким образом, начав с оптимистического утверждения О. Конта об интеллектуальном прогрессе и прогрессе науки, который признавал еще и логический позитивизм, «позитивная философия» на этапе постпозитивизма претерпевает значительную метаморфозу. Устами Поппера она утверждает явный философский пессимизм: «Мы не знаем -- мы можем только предполагать».
В области социальной философии Поппер выступил против такого подхода в развитии общества, который он назвал историцизмом. Его суть состоит в том, что «историцизм видит главную задачу социальных наук в историческом предсказании. Задача эта решается, когда в основе исторической эволюции усматривают «ритмы», «схемы», «законы» или «тенденции»». Для Поппера такой подход к рассмотрению социальных явлений явно не подходит и основное внимание в своих работах по социальной философии он уделяет опровержению данной методологии социального познания. Другими словами, он применяет принцип фальсификации к той методологии социального познания, которая была разработана в рамках марксистской концепции. В данном случае речь идет об опровержении принципа историзма, широко используемом в марксистской философии, и опровержении того взгляда на развитие истории, который рассматривает ее как закономерный процесс.
Согласно точке зрения Поппера, в обществе нет никаких объективных законов развития, поэтому нет возможности и социального прогнозирования. «Нищета историцизма» как раз и состоит в том, что его сторонники, признавая существование объективных исторических закономерностей, вместе с тем признают и способность предсказания на этой основе будущего развития человечества. Позиция Поппера заключается в том, что мы не должны думать, что какой-либо мудрец способен предсказать, что в истории произойдет в будущем.
Свою социально-философскую концепцию в наиболее полном виде Поппер изложил в работе «Открытое общество и его враги» (1945), которая включает рассмотрение двух противоположных, по его мнению, типов обществ: открытого общества и закрытого общества. Под открытым обществом автор имеет в виду общество демократического типа, характеризующееся плюрализмом в экономике, политике, культуре, развитыми социальными структурами, гражданским обществом и правовым государством. Для членов открытого общества характерны типичное рационально-критическое мышление и соответствующая установка поведения, возможность сознательно управлять социальным развитием и формировать государственные институты в соответствии с демократическими принципами.
К закрытым обществам Поппер относит общества докапиталистические и социалистические. Для них, по его мнению, характерны такие черты, как неизменность социальных форм функционирования, тоталитаризм, примат коллектива над личностью, идейный догматизм и социальная демагогия.
Западное общество, по словам Поппера, в основном завершило переход к открытому обществу. Вместе с тем в 1992 г., то есть спустя полвека после написания книги (а писалась она с 1938 -- 1943 гг.), он признает, что современные открытые общества Запада «еще далеки от совершенства, будучи не во всем честными и справедливыми. Среди серьезных недостатков западных обществ он называет прежде всего преступность, проявляющуюся во многих формах и в первую очередь в «злоупотреблениях свободой рынка».
В том же 1992 г. в «Письме моим русским читателям», опубликованном в качестве предисловия к первому тому книги на русском языке, Поппер (почти уже в девяностолетнем возрасте) пишет, что главная идея открытого общества -- идея власти закона. Вместе с этим он указывает, что «Власть закона: самая насущная потребность России». Нельзя не согласиться с автором в том, что воплотить в жизнь хорошее законодательство, превратить его в высшую власть.в стране гораздо труднее, чем его создать. «Особенно трудна эта задача для России, которая на бумаге уже имела хорошие законы, оставшиеся, к несчастью, бессильными и неиспользуемыми». Нельзя не согласиться с философом также в том, что для воплощения в жизнь власти закона необходимо подготовить хороших, квалифицированных и честных юристов. Но следует отметить, что основа любого общества -- экономическая сфера, и для создания правового государства нужна соответствующая экономическая база. Хотя понятно, что последнюю нельзя создать без утверждения власти закона. То есть вопрос должен ставиться и решаться диалектически. Заметный вклад в разработку постпозитивистской теории внес американский философ Томас Сэмюэл Кун один из лидеров историко-эволюционистского направления в философии науки. Свою концепцию исторической динамики научного знания он изложил в работе «Структура научных революций» (1962).
Особенность развития науки, по Куну, состоит в том, что она ставится в зависимость от господствующего в определенные исторические периоды способа деятельности научного сообщества. В связи с этим он вводит в научный оборот понятие «парадигма», которое является одним из важнейших в современном постпозитивизме. Та или иная парадигма -- это совокупность убеждений, ценностей и технических средств, применяемых научным сообществом и обеспечивающих существование научной традиции.
«Под парадигмами, -- пишет Кун, -- я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений».
Как правило, парадигма находит свое воплощение в классических трудах ученых и в учебниках. Она на многие годы определяет круг проблем и методов их решения в определенной области науки. Формирование общепризнанной парадигмы -- показатель зрелости той или иной системы научного знания. Работы Куна внесли заметный вклад в философское осмысление науки. Они углубили наши представления о развитии науки и деятельности ученых, раскрыли некоторые диалектические характеристики развития науки. Однако Кун ошибочно противопоставил элементы относительности и абсолютности, дискретности и непрерывности в развитии научного знания. Сегодня постпозитивизм во многом утратил свое былое значение. Это связано с тем, что создание общепризнанной теории развития науки зашло в тупик. Наличие дискуссий, содержащих в рамках самого постпозитивизма множество противоречивых точек зрения, еще раз показало плюралистический характер философского знания.
3. Экзистенциализм
3.1 Философия существования
Экзистенциализм (от лат. exsistentia -- существование), или философия существования, играла и продолжает играть значительную роль в развитии философии XX в. Она характеризуется антисциентистской направленностью и ориентирована на проблемы, связанные с человеком, смыслом его бытия в современном мире.
Однако философия существования не представляет собой какого-то монолитного, единого учения. Каждый из её главных представителей создает как бы свое особое учение. Во многом это объясняется тем, что среди ее представителей известнейшие писатели и мыслители XX в.: Ж.-П. Сартр, А. Камю, Г. Марсель, Симона де Бувуар и др. Экзистенциальные мотивы можно встретить и у таких выдающихся писателей нашего века, как Т. Манн, Г. Гессе, Э. Хемингуэй, Э.М. Ремарк, М. Унамуно и др.
Предтечей экзистенциализма как философии существования человека по праву называют великого русского писателя-мыслителя Ф.М. Достоевского. Но систематическое упорядочение идей философии существования можно найти и у немецких философов, прежде всего в книге «Бытие и время» М. Хайдеггера (1927), и в трехтомной «Философии» К. Ясперса (1932), а также у французского философа Ж.-П. Сартра в его книге «Бытие и ничто» (1943). Нередко экзистенциализм подразделяют на атеистический и религиозный. Но это деление достаточно условное, так как все представители этого направления сосредоточивают внимание на общих для них экзистенциальных проблемах, прежде всего смысле человеческого бытия в мире, и не просто человека вообще, а каждой личности.
Большое влияние на экзистенциалистов оказал датский мыслитель С. Кьеркегор, живший в XIX в. и резко выступавший пропив философии Гегеля, который растворил конкретного человека в абсолютной идее, строго логически и диалектически развертывающейся в истории. Философия жизни Ф. Ницше, И. Бергсона, В. Дильтея, 3. Фрейда также явилась предшественницей этого направления.
Экзистенциалисты используют феноменологический метод Эдмунда Гуссерля (1859--1938), изменяя его в соответствии со своей концепцией. Для Гуссерля важно было найти достоверное основание, исходя из которого можно создать философию как строгую науку, которая бы служила фундаментом для всех остальных наук и всей человеческой культуры. Такое основание он видит в «cogito .» Декарта и в трансцендентальном идеализме Канта, который он и пытается углубить. Главное в его методе -- непосредственное усмотрение сущности вещи в процессе переживания этой вещи.
Этот метод называется еще методом интенционального анализа. Интенция означает направленность сознания на какой-либо предмет. Сознание есть всегда сознание о чем-то. Если я переживаю радость или печаль, то эти радость и печаль будут по поводу какого-то предмета или события. Беспредметных переживаний не существует. Объект сознания есть отражение какой-тo стороны объективно существующей реальности.
Для Гуссерля главная задача -- раскрыть структуру чистого сознания, т. е. указать, какие акты сознания каким предметностям соответствуют. Экзистенциалисты исходят из положения о неразрывности субъектно-объектного описания. При этом основное внимание они обращают на эмоционально-волевую сферу переживаний человека.
Немаловажное значение для них имела упомянутая выше работа Гуссерля «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», в которой основатель феноменологии вводит понятие «жизненного мира» (Lebenswelt), выражающее «царство первоначальных очевидностей» в обыденной житейской практике человека. По существу, это понятие обозначает непосредственные переживания человека, взятого в его связях с другими людьми.
Надо сказать, что экзистенциалисты разрабатывали свои учения в эпоху крупных исторических потрясений после Первой мировой войны, а также во время и после Второй мировой войны. Во многом бессмысленная гибель миллионов людей на полях сражений остро поставила вопрос о смысле человеческого бытия, разнообразных отношениях между личностью и обществом. Социально-этические и социально-психологические проблемы оказались в центре внимания философии существования. Оптимистическая надежда философов на разум, вера в неуклонный прогресс истории потерпели крах. Поэтому все экзистенциалисты говорят об ограниченности рационального, в том числе научного мышления и считают главным средством познания мира эмоциональную интуицию, чувства и переживания людей. Так, Сартр пишет: «Бытие будет нам раскрываться через некоторое средство доступа тоски, тошноты и т.д.». А в своем романе «Тошнота» он образно показывает, как это происходит. Его герой Антуан Рокантен рассказывает, как ему открылась действительность. На берегу он брал плоские камушки и бросал их по поверхности воды. Сверху камешки были сухие, теплые, гладкие, а снизу -- мокрые, клейкие, грязные. Антуана внезапно охватила тошнота. Это было не просто субъективное чувство. Ему открылась через это чувство| действительность как темная и отвратительная. Мир для человека враждебен, жесток и абсурден.
Ученик и последователь Гуссерля, от которого он отходил все дальше, Мартин Хайдеггер (1889--1976) средством описания и толкования бытия берет не категории объективной науки, а субъективные категории -- экзистенциалы -- эмоционально окрашенные понятия, такие, как, например, бытие-к-смерти (Sein-zum-Tode). Бытие вообще раскрывается для него через человеческое бытие -- тут-бытие (Dasein), которое всегда эмоционально. Даже равнодушие есть определенная душевная настроенность (Befindlichkeit). Экзистенциалисты справедливо подчеркивают тот факт, что познание человеком мира осуществляется с позиций определенной системы ценностей, целенаправленно и эмоционально. Это очень хорошо выразил Хайдеггер: «Всякое истолкование мира неизбежно является очеловечиванием». Познание и понимание мира есть, в сущности, одна из главных сторон бытия человека. Основной экзистенциал Хайдеггера «бытие-в-мире» как раз и говорит об этом. Имеется в виду, что бытие человека и мир неотделимы друг от друга. Человек всегда в мире и мир -- это мир человека.
Философия существования пытается раскрыть социально-этические стороны человеческого бытия. При этом немецкий и французский экзистенциализм часто подчеркивают темные, пессимистические свойства бытия, его абсурдный характер. Тревога, страх, вина, страдание неизменно сопутствуют человеку в его жизни. Хайдеггер различает страх эмпирический, касающийся каждодневного существования человека (Furht), и страх онтологический, лежащий в сердцевине его бытия (Angst). Это страх перед ничто, смертью в ее подлинном смысле, а также страх из-за неумения найти свой личностный смысл бытия.
Все это сложные и важные проблемы, которые так или иначе возникают перед каждым человеком. Представительница экзистенциализма французская писательница Симона де Бовуар в своем романе «Все люди смертны» рассказывает фантастическую историю о том, как в XIII в. один из мастеров-ремесленников занимался поисками эликсира бессмертия. Однажды ему показалось, что он его нашел. Чтобы это проверить, он поймал крысу, убил ее, а затем побрызгал эликсиром. Крыса ожила и убежала. Тогда он выпил эликсир и стал бессмертным, но смерть своей жены и близких он не может предотвратить. Проходят века, люди, с которыми он сталкивается, женщины, с которыми он встречается, чувствуют, что он не такой, как все, чужой. И сам он все глубже осознает это. В XVIII в. он остро осознает свое одиночество и отверженность. Он молит Бога о смерти и с ужасом думает о том, что переживет всех и останется один на земле с оживленной крысой. Проблемы жизни и смерти предстают как наиболее важные для человека.
Пессимистические мотивы, характеризующие человеческое существование, звучат и у А. Камю, и у Ж.-П. Сартра, ученика Хайдеггера. Сартр, например, разделяет мнение о том, что «История любой жизни, какой бы она ни была, есть история поражения». Трагедия истории человечества в XX в., конечно же, отразилась на таком мировоззрении.
Однако надо отметить, что в 60-х гг., в Англии появился и оптимистический вариант экзистенциализма. Один из главных его представителей -- писатель и философ Колин Уилсон, написавший шеститомную работу «Аутсайдер». Он считает философию Хайдеггера и Сартра нигилистической и пессимистической и поэтому не имеющей будущего для своего развития. Уилсон говорит о новом понимании свободы, которая состоит в расширении и углублении сознания путем различных методов психоанализа, психотерапии и медитации. Аутсайдер -- прототип нового человека с развитым интеллектом, контактирующий со сферой подсознательного как источником космической энергии. Герой Уилсона занят поиском и осуществлением смысла человеческого бытия. Сам К. Уилсон пишет, что он развивает оптимистический экзистенциализм. «Его методы могут быть описаны скорее как англо-саксонские и эмпирические», чем как «континентальные и метафизические».
Кроме нового экзистенциализма возник еще ряд феноменологических и экзистенциальных философско-социологических школ.
3.2 Проблемы отчуждения и свободы
Для всех экзистенциалистов одной из главных является проблема отчуждения и связанные с ней проблемы свободы, произвола, насилия, ответственности и вины, случайности и необходимости.
В прошлом веке проблему отчуждения разрабатывал Гегель. Понятие отчуждения носило у него двойственный характер. Отчуждение часто понималось им как опредмечивание. Абсолютная идея отчуждает себя, опредмечиваясь в природе. В учении Гегеля можно обнаружить и другой смысл отчуждения. Например, в его рассуждениях о хозяине и слуге или о господине и рабе. Раб отчуждает свою свободу, подчиняясь господину. Он зависим от произвола господина. Однако затем обнаруживается, что не в меньшей степени отчуждается и господин, так как его жизнь зависит полностью от трудовой деятельности раба. Эти идеи Гегеля продолжил Маркс, который говорил уже о социально-экономическом отчуждении класса эксплуатируемых капиталистами рабочих. Рабочий, лишенный средств производства, продает свою рабочую силу. В итоге продукты деятельности отчуждаются от него, как и сам его труд, и противостоят ему.
В истории человеческого общества в результате неустранимости элементов стихийности исторического процесса результаты трудовой деятельности часто противостоят человеку, отчуждаются от него. Это стало очевидным в поразившим человечество экологическом кризисе. Такую историческую ситуацию и пытаются осмыслить экзистенциалисты, говоря о непреодолимой случайности человека, -- его заброшенности в мире и об абсурдности самого мира. Формула свободы как познанной необходимости и действий в соответствии с полученным знанием трудно реализуема, ибо познание необходимости в общественном бытии -- достаточно сложная задача, не решаемая средствами естественнонаучного знания.
Хайдеггер разделяет бытие личности на собственное, свободное бытие и несобственное, отчужденное бытие в некой усредненности, в Ман (Ман -- местоимение в немецком языке указывающее на то, что кто-то что-то делает, например, manraucht -- курят, mansingt -- поют). Собственное существование переживается перед лицом опасности, в страхе перед ничто или в таких пограничных ситуациях, по Ясперсу, как смерть, любовь, страдание, вина. В самом деле, именно в опасные для жизни, критические ситуации раскрывается человек -- каким он есть на самом деле и не только для других, но и для самого себя. В романе «Война и мир» Л.Толстой рассказывает, как его герой Пьер Безухов безуспешно искал смысла своего бытия в масонстве, в пирушках с друзьями, в женщинах. И только в занятой французами Москве, когда его, обвиненного в поджоге Москвы, вместе с другими выводят на расстрел, он вдруг постигает смысл своего существования как патриота России.
В экзистенциализме справедливо подчеркивается полностью не рационализируемое понятие свободы, однако, что особенно заметно в философии Ж.-П. Сартра (1905--1980), преувеличивается ее иррациональный характер. У него нет разделения бытия человека на собственное и несобственное, как у Хайдеггера, но у него есть понятие непреднамеренного самообмана (bad foi). Человек всегда колеблется между самообманом и своим истинным бытием, однако он в любом случае свободен. «Человек не может быть то свободным, то рабом, он полностью и всегда свободен или его нет». Сартр неоднократно повторяет, что человек осужден быть свободным. Такая свобода неизбежно превращается в свою противоположность -- жесткую необходимость. Сартр этого не отрицает. «Свобода сама создает препятствия, от которых мы страдаем» , -- говорит он.
Но если человек абсолютно свободен, то он также абсолютно за все ответствен.
«Если я мобилизируюсь на войну, эта война является моей войной. Я заслуживаю ее с самого начала, потому что я мог бы всегда уклониться от нее посредством дезертирства или самоубийства. Если я не уклоняюсь от мобилизации на войну, значит я это выбрал».
Сартр писал свой философский труд в оккупированном фашистами Париже. И призыв к сопротивлению нацистам звучит в этом его труде. Сам философ был участником движения Сопротивления.
3.3 Тема человеческой коммуникации
Еще одной важной темой в философии существования является тема человеческой коммуникации, взаимообщения или интерсубъективности. Человек в экзистенциализме изначально выступает как социальное существо. В отчужденном бытии, например в толпе, в массе, каждый поступает так, как поступают остальные, следуя моде, установившимся схемам общения, обычаям, привычкам. Экзистенциалисты не просто описывают факты, но явно выражают протест против массовой, бульварной культуры, ханжеской буржуазной морали. Правда, это часто делается с позиций нигилизма и анархизма. Так, герой романа А.Камю «Посторонний» Мерсо -- мелкий служащий ведет себя просто, естественно, пренебрегая условностями или не понимая их. Но это в конечном итоге обернулось его равнодушием даже к своей умершей матери, а затем он, защищаясь, убивает на пляже араба.
Характерно, что выступая против массовой культуры 60-х гг., сам экзистенциализм стал впоследствии модой и элементом той же самой массовой культуры.
Социальность личности, глубоко выраженная Марксом, когда он говорил, что человек становится человеком, только смотря на другого как в свое зеркало, подробно и убедительно анализируется во многих работах экзистенциалистов. Экзистенциальная коммуникация предполагает связь людей во внутренней любви. Для этого, по Ясперсу, необходимы три условия:
* одиночество. «Неудовлетворенность в коммуникации является поэтому началом прорыва к подлинному существованию»;
* риск. Тот, кто свое интимное переживание доверяет другому, рискует быть отвергнутым и осмеянным. Но коммуникация противоречива: «Я не могу стать собой, не вступая в коммуникацию, и не могу вступить в коммуникацию, не будучи в одиночестве»;
* борьба. Но это «любящая борьба». В ней другого хотят не уничтожить, а завоевать. В ней нет обмана и хитрости, нет превосходства над другим, но есть искренность и беспощадное раскрытие своих слабостей.
Совсем по-другому рассуждает Сартр. Исходя из концепций абсолютной свободы каждого он полагает, что конфликт лежит в основании отношений людей. Нельзя быть одновременно субъектом и объектом, хотя это и является недостижимой целью бытия-для-себя. Либо ты субъект, тогда ты отчуждаешь другого и он становится объектом, либо ты объект и другой подавляет тебя. «Напрасно желали бы гуманного мы -- пишет Сартр, -- Подобный идеал может быть только мечтой Сам этот идеал, впрочем, предполагает признание конфликта как первоначального состояния бытия для другого». «Ад -- это другие люди?» -- восклицает герой из пьесы Сартра «Без выхода»».
Каждый из философов-экзистенциалистов концентрирует внимание на какой-то реальной стороне человеческих отношений и дает их убедительный социально-психологический анализ. Однако, обращая внимание на какую-то одну из характеристик этих отношений, он оставляет в стороне другие, считая их производными от нее и создает при этом довольно сложные философские конструкции.
4. Современная религиозная философия
В годы догматизации марксизма всякая религиозная философия в связи с воинствующим атеизмом рассматривалась как реакционная. Конечно же, критики марксизма со стороны представителей этой философии не оставались в долгу и наряду с обоснованными претензиями к диалектическому и историческому материализму допускали искажения и вульгаризацию, хотя уже в те времена наметился и диалог марксизма с религиозными философами. Сейчас, пожалуй, настало время по возможности непредвзятого изложения и оценки религиозно-философских школ.
4.1 Неотомизм
Это наиболее разработанная философская доктрина католической церкви, ядро неосхоластики. Ее виднейшие представители: Э. Жильсон, Ж. Маритен, И. Бохенский, Г. Веттер и др. Основой для развития неотомизма послужило возрожденное церковью учение Фомы Аквинского (1225--1274), приспособившего философию Аристотеля к нуждам и потребностям католической религии. Благодаря синтезирующему и компромиссному характеру творчества этого мыслителя, основные положения его философии продолжают существовать с определенными изменениями и поныне. Прежде всего, это принцип гармонии веры и разума. Фома Аквинский выдвигает его в борьбе с доктриной «двойственной истины», по которой научные истины и истины теологии имеют разные предметы и поэтому не касаются друг друга и не противоречат друг другу. Бог, по этому принципу, постигается двумя путями. Путь вниз -- это откровение, вера и путь вверх -- от исследования сотворенной природы к познанию его творца.
Ф. Аквинский выдвигает пять доказательств существования Бога. В разных вариациях они и сейчас проводятся в неотомистской литературе. Большую роль в неотомизме играет понятие аналогии бытия, идущее еще от Августина Блаженного. Утверждается, что творение Бога аналогично ему. В то же время оно подобно и не подобно ему. Уподобление толкуется как высшее сходство. Творение сопричастно Богу, сходно с ним и различно от него. Католическая схоластика уже с Фомы Аквинского занимает достаточно четкую позицию по отношению связи Бога и мира. Она выступает против отождествления мира и Бога, против пантеизма. Именно поэтому Ватикан запрещал печатать труды известного мыслителя Тейяра де Шардена, ученого католика, члена ордена иезуитов, который, по существу, обожествлял природу. Но она отвергает и полное противопоставление сотворенного Богом мира его творцу.
Для неотомизма характерна своеобразная диалектика, проявляющаяся прежде всего в соотношении различных областей бытия: формы и материи, субстанции и атрибута, божественного и сотворенного, бесконечного и конечного. Любое знание о Боге толкуется как несовершенное. Бог всегда остается таинством и постигается человеком не в адекватном, а только в аналогическом познании.
В противоположностях на первый план выдвигается не их борьба, а гармония и взаимопроникновение. Немецкий философ Б. Лакебринк на этой основе создал свой метод, который он назвал аналектикой, противопоставляя его диалектике. В аналектике фактически отрицается борьба противоположностей, их взаимоотрицание и с этих позиций критикуется диалектика. По мнению этого философа, «диалектическое мышление является разрушительным элементом, который ограничивает всемогущество Бога».
Аналектика подчеркивает тождественность, сходство противоположных сторон, их гармонию, образующую некую целостность. «Сходство как целое существует всегда раньше различий, сходство является материнской первоосновой своих частей».
В аналектике правильно отражены характеристики так называемых статистических противоречий, обеспечивающих целостность и стабильность развивающихся систем. Так, язык как система может функционировать благодаря наличию в нем элементарных противоположностей гласных и согласных звуков, живой организм существует, пока в нем действуют взаимообусловленные противоположности: ассимиляция и диссимиляция, арифметика, к которой сводимы ряд разделов математики в целом, основывается на противоположности, в частности, двух операций: сложения и вычитания. Таких примеров можно привести сколько угодно. Но есть и другие противоположности, которые определяют переход одного качественного состояния вещи в другое, одной системы -- в другую. Это могут быть те же самые противоположности, достигшие степени полного взаимоотрицания, когда, например, живое переходит в неживое и т д. Поэтому аналектику можно считать частью диалектики, а не ее антиподом.
Неотомизм использует учение Ф. Аквинского о материи и форме, заимствованное им у Аристотеля. В отличие от Аристотеля, он не считал материю вечной. В соответствии с Библией он считает материю сотворенной Богом из ничего. Каждое качественно определенное материальное образование трактуется как единство материи, и формы. При этом материя мыслится пассивной, в качестве лишь возможности. Форма считается активной и духовной. Как во Вселенной, так и в микромире, мире элементарных частиц все обладает материей и формой. Характерны для неотомистов, как и для Фомы Аквинского, представления об иерархическом устройстве мира. Ступенями в этой иерархии являются первоматерия, неорганическая природа, мир растений, животный мир, человек и мир чистых духов, ангелов.
Во второй половине XX в. наметилась антропоцентрическая направленность неотомизма, т. е. усиление роли человека в современном мире. При этом используются методологические средства философии Канта и современного экзистенциализма. Основание социокультурной активности личности неотомисты видят в ее устремленности к Богу. Общество рассматривается как объединение личностей и как сверхличность. Отвергается и буржуазный индивидуализм с его эгоизмом и социалистический коллективизм, унифицирующий людей. Подчеркивается их общность, основанная на солидарности всех индивидов, устремленных к общему благу, пропагандируется идея социального мира.
4.2 Неопротестантство
В отличие от католицизма в протестантстве нет официальной философской доктрины. В начале XX в. после Первой мировой войны возникло течение неоортодоксального протестантства как реакция на «либеральное христианство» XIX в., отличающееся оптимистическими взглядами на человека, на его исторические перспективы, на общественный прогресс.
Для философии протестантства характерна социально-этическая проблематика. Обсуждаются проблемы смысла бытия человека в его отношениях с миром и Богом. Главные представители неоортодоксализма: К. Барт (обычно возникновение этого течения связывают с появлением в 1918 г. комментариев К. Барта к «Посланиям к римлянам» апостола Павла), Э. Брукнер, Рейнольд и Ричард Нибуры, Я. Тимих, Р. Буаьтман и др. Они претендуют на возрождение подлинного наследия Реформации.
Либеральное протестантство критикуется неоортодоксами за ничем не обоснованный оптимизм. Они не считают возможным общественный прогресс уже в силу отсутствия какого-либо его критерия. К. Барт отвергает понимание человека как автономного индивида, способного преобразовать мир и создать в конечном итоге идеальный мировой порядок. Такое убеждение рассматривается им как заблуждение и тяжкий грех, как отрицание одной из главных религиозных истин:
««Никакой мост», никакая преемственность не связывает гончара и глину, творца и его творение. Они несоизмеримы. Различие между ними качественное и абсолютное».
Об этом же говорит и Рейнольд Нибур. Он утверждает, что « . идеал самодовлеющего индивида, так превозносимый в нашей либеральной литературе, признается в христианской мысли как одна из форм первородного греха».
Многие проблемы, рассматриваемые неоортодоксами по-своему, являются заимствованиями из концепций экзистенциализма, особенно из философии М. Хайдеггера, явно оказавшего влияние на протестантских мыслителей. Это проблемы свободы и отчуждения, подлинного и неподлинного существования, вины, тревоги, совести. Человеческое бытие разбивается на два вида: социально ориентированное и бытие с полной отдачей на милость Бога. Вся сфера исторического, социального бытия оказывается отчужденной, отходом от Бога, выражением греховности. П. Тиллих утверждает, что любые действия людей остаются в области гражданской справедливости, моральных и правовых норм, где принципиально невозможно спасение. Человек способен к достижениям в политической организации общества, в научной деятельности, он может самосовершенствоваться и т.п., но это нисколько не приближает его к «подлинности», не уменьшает его разрыва с Богом. Тиллих считает даже, что все эти достижения только увеличивают отчуждение и греховность.
У религиозного человека всегда присутствует неустранимое чувство вины за свою ограниченность и греховность. И это чувство, по мнению неоортодоксов, побуждает к критике любых человеческих достижений. За религией закрепляется функция духовного критицизма, поскольку она является самым беспощадным критиком общества, признавая лишь один высший потусторонний идеал, стоящий над историей. Религиозный человек постоянно в тревоге, так как, осознавая свою греховность, он в то же время не знает никаких объективных критериев правильности или неправильности своих поступков. Воля Бога абсолютно свободна и всякий раз иная в момент ее проявления. У человека нет и критерия для ее познания. В XX в. в протестантстве оформилась и так называемая радикальная, или новая теология. У ее истоков стоит лютеранский пастор Л. Банхоффер. Он отвергает основной тезис традиционного христианства о противоположности и несовместимости земного греховного и святого сверхъестественного. Такое противопоставление искажает-де подлинный смысл христианства, так как Христос, будучи богочеловеком, воплощает в себе единство этих двух миров. Название религии -- не в том, чтобы обращаться с надеждой к потустороннему миру, а чтобы повернуть человека лицом к миру, в котором он живет. Радикальная теология противоречит неоортодоксальной с ее противопоставлением Бога и человека. Банхоффер убежден в том, что движение за «человеческую автономию», появившееся в эпоху Возрождения, находится в полном своем расцвете. Он говорит, что « . человек сам научился справляться со всеми важными вопросами, не прибегая к помощи «рабочей гипотезы», именуемой «Богом». Бог был выдан на заклание, поэтому Он слабый и беспомощный в мире, и это как раз тот единственный путь, благодаря которому Он с нами и помогает нам. благодаря своей слабости и страданию» .
4.3 Исламская философия
В отличие от католической христианской философии, которая развивалась, не выходя за рамки теологии, являясь ее служанкой, исламская философия была в относительной независимости от религиозной догматики. Именно там зародилась теория двойственной истины, перешедшая затем от Аверроэса (1126--1198) в европейскую схоластику. В исламской философии большое распространение получил взгляд, что истины, найденные разумом, не находятся в противоречии с истинами священного писания, если те и другие правильно понимаются. Трактовка Аллаха как безличностного Бога все больше приобретает сторонников среди богословов, стремящихся придать исламу (араб., букв. -- предание себя Богу) религиозно-философский характер.
В современном исламе существуют два направления: традиционное и модернистское. Там, где наиболее сильны остатки феодализма, преобладает традиционализм, выступающий против всяких новшеств и использования современной философии. Утверждается, что только Коран и Шариат могут обеспечить социальный прогресс.
4.4 Буддизм
Так же, как христианство и ислам, буддизм является мировой религией. Возник в глубокой древности, в VI в. до н. э. в Индии, а затем распространился на многие страны Востока и Запада. Провести какую-либо четкую линию между религиозными и философскими доктринами в буддизме труднее чем во всех других индийских школах. Он включает в себя два учения: о природе вещей и о пути познания. В основании учения о природе лежит концепция дхарм, «элементов», или «частиц» мира, составляющих субстанцию физического и психического миров, которые каждое мгновение вспыхивают и потухают. Каждое потухание означает появление нового вспыхивания и нового потухания. Мир является вечно изменяющимся и перерождающимся. Буддисты в основном отвергают отдельно существующую душу, или атман, вне пяти групп элементов, образующих человеческую личность. Это сознание, представления, чувства, кармические силы, т. е. силы, которые определяют следующее перерождение личности, хорошее или плохое, и материальную оболочку личности. Видимое бытие представляет собой мир иллюзорный. Истинным миром является нирвана, или «пустота». О нирване мудрец ничего не может сказать, кроме того, что она существует. В этом буддизм оказывается агностицизмом. Существует также множество сознательных духовных личностей, которые постоянно перерождаются. Основатель буддизма Будда Шакья-Муни вспоминал о сотнях своих прежних перерождений.
Список литературы
1.Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для вузов. - М.: Теис, 1996.
2.Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. - М.: Мысль, 1986.
3. Кун Т.С. Структура научных революций. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1977.
4. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания: Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1983.
5. Философия: Учебник для вузов / Под. Ред. Лавриненко В.Н., Ратникова В.П. - М.: ЮНИТИ, 2001.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Позитивизм. "Философия жизни" как оппозиция классическому рационализму. Экзистенциализм. Фундаментальная онтология Хайдеггера. "Философия существования" Ясперса. "Философия свободы" Сартра. "Бунтующий человек" Камю. Философская герменевтика Гадамера.
курсовая работа , добавлен 17.12.2007
Философия науки, как ветвь аналитической философии, которая занимается изучением науки как особой сферы человеческой деятельности. Методологическая концепция науки в трудах К. Поппера. Роль парадигм в науке. Методология научно-исследовательских программ.
реферат , добавлен 27.04.2017
Философия ХХ века. Психоанализ Зигмунда Фрейда. Главные факторы, которые руководят и направляют психику человека. Стадии развития позитивизма. Проблемы современного постпозитивизма. Представители экзистенциализма XX в. Философия современного христианства.
презентация , добавлен 04.06.2014
Общие черты и основные направления зарубежной философии ХХ века. Позитивизм и его модификации. Структурализм. Философия жизни. Психоанализ. Экзистенциализм. Религиозная философия. Герменевтика. Ситуация постмодернизма в философии.
реферат , добавлен 24.04.2007
Рационализм в философии Нового времени. Отношение Гегеля к предшествующей философии, сущность его философской системы. История возникновения теорий экзистенциализма, развитие его религиозных и атеистических направлений, основные представители течения.
реферат , добавлен 11.01.2011
Новый поворот к человеку: проблема человека в неклассической философии. Философия жизни: А. Шопенгауэр, Ф. Ницше. Экзистенциализм и его проблемы. Открытие бессознательного: З. Фрейд и психоанализ. Школы и течения западной неклассической философии.
курс лекций , добавлен 23.11.2010
Становление мировой философии и актуальные проблемы онтологии. Греко-римская, средневековая и современная философия. Диалектика как учение о развитии, проблемы философской антропологии. Мировоззренческая, познавательная и эвристическая функции философии.
реферат , добавлен 30.10.2011
Постклассическая философия - переходный этап от классики к модерну и постмодерну. Представители "переходной" философии. Основные школы постклассической философии - философия воли и философия жизни, неокантиантство, марксизм, позитивизм и прагматизм.
контрольная работа , добавлен 21.02.2011
Становление советской философии. Дестанилизация в философии, формирование многообразие школ, направлений. Роль журнала "Вопросы философии" в развитии философии. Философия в постсоветский период. Советская философия как самоосознающая система идей, теорий.
реферат , добавлен 13.05.2011
Экзистенциализм (философия существования) как самое влиятельное иррационалистическое направление в западной философии ХХ-го века. Свобода как одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей, однако свобода не абсолютна. Философия свободы Н. Бердяева.
ХХ век в мировой истории характеризуется рядом особенностей, определивших направленность развития философии.
Небывалый научно-технический прогресс, результаты которого значительно изменили облик мира и человека. Наука из формы познания мира превратилась в главное средство его преобразования. Человеческие возможности стали сопоставимыми с силами природы. В то же время развитие науки и техники породило множество проблем.
Стремительность, масштабность и радикальность изменений, происходящих в мире и в жизни общества.
Глобализация происходящих процессов: научно-технические достижения становятся достоянием всего мира, возникающие проблемы также носят глобальный характер. Проявлением этого стали, с одной стороны, мировые войны, а с другой – создание большого количества международных организаций.
Эти и другие факторы определили основные тенденции развития философии. Западная философия конца ХIХ – начала ХХ вв. характеризуется разнообразием различных течений, проблем и методов, нередко противостоящих друг другу. Различия между философскими направлениями связаны, в первую очередь, с оценкой роли науки и техники в жизни общества. В данном отношении сложилось 2 основных направления:
сциентизм (технократизм), представители которого придают развитию науки и техники ведущее значение в развитии человеческой культуры;
антисциентизм , представители которого сосредотачивают внимание на проблемах и опасностях, порождаемых научно-техническим прогрессом, а также высказывают опасение, что развитие техники приводит к утрате духовных, гуманитарных ценностей.
Негативная оценка последствий научно-технического прогресса привела к возникновению иррационализма – философского течения, сложившегося в противопоставление рационализму Нового времени. Иррационализм утверждает ограниченность познавательных возможностей человеческого разума и признает основным способом познания его внерациональные формы: интуицию, озарение. Иррационализм считает действительность хаотичной, лишенной закономерности, подчиняющейся игре случая и придает большое значение анализу человеческих эмоций, переживаний, воли. Большинство направлений западной философии ХХ в. носит иррациональный характер.
2. Позитивизм и прагматизм.
Бурное развитие науки и техники, формирование сциентизма как особого умонастроения стали причиной формирования ряда философских направлений, в центре внимания которых проблема науки как феномена культуры, а также вопросы методологии научного познания.
Позитивизм – прошел в своем развитии несколько этапов.
1) с середины ХIХ в. Его основоположник - французский философ Огюст Конт (1798 – 1857). Он выступил с идеей о неспособности философии ответить на вопросы, поставленные развитием науки. Эта идея основывалась на учении Конта о 3-х стадиях развития познания:
теологическая, на которой знание основано на вере;
метафизическая - мир объясняется с помощью абстрактных понятий;
позитивная, характеризующаяся научным объяснением всех явлений.
Все положительные знания могут быть получены только научным, эмпирическим путем и не нуждаются в философии («наука сама себе философия» – лозунг позитивистов). Научное познание должно не объяснять явления, а ограничиться их описанием.
2) конец ХIХ – начало ХХ вв. (австрийский философ и физик Эрнст Мах , швейцарский философ Рихард Авенариус и др.) - эмпириокритицизм («критика опыта), или махизм. Это направление сложилось как реакция на кризис в физике. Это субъективно-идеалистический вариант позитивизма, который утверждает, что наука не отражает объективной реальности. Представители эмпириокритицизма считали, что наука должна носить описательный характер, а объяснительная часть должна быть удалена из науки в целях «экономии мышления».
3) неопозитивизм – с 20-х гг. ХХ в. (англ. Бертран Рассел , австр. Людвиг Витгенштейн , Рудольф Карнап и др.). Это школа логического позитивизма .
В неопозитивизме философия понимается как деятельность по отысканию значений языковых выражений. Наука – это сфера эмпирических исследований, а философия – это область логического анализа понятий, необходимых для познания. Эти понятия не являются отражением объективной реальности, а создаются умом ученых по определенным логическим законам.
В рамках неопозитивизма сложилось несколько его разновидностей:
логический позитивизм (Рассел), который сводил все философские проблемы к логическим;
лингвистический позитивизм , объясняющий все философские и социальные проблемы к нарушению норм использования языка.
4) постпозитивизм (60 – 70-е гг.) (англ. Карл Поппер , американцы Томас Кун, Пол Фейерабенд, Имре Лакатос ). Исследования постпозитивистов перемещаются с анализа языка науки к проблемам истории возникновения, развития и смены научных теорий. Это историческая школа в методологии научного познания.
Одно из центральных понятий – парадигма (Т.Кун) – принятый научным сообществом образец подхода к научной проблеме, совокупность суждений и методов научной деятельности, принимаемых определенной группой ученых.
П.Фейерабенд отстаивает идею о том, что для познания действительности имеют ценность любые теории, в том числе и вненаучные: мифологические, религиозные, астрологические и др. «Не существует идеи, сколь бы абсурдной она ни была, которая не способна улучшить наше познание».
Прагматизм (pragma – дело, действие) – «философия действия» – возник в 70-х гг. ХIХ в. в Америке и явился американской формой развития позитивизма. Его основоположник - философ и математик Чарльз Пирс , его идеи получили развитие в трудах Уильяма Джемса и Джона Дьюи .
Прагматизм стал философским обоснованием утилитаризма – сложившегося в результате развития капиталистических отношений принципа оценки всех явлений с точки зрения из полезности, возможности служить средством для достижения какой-либо цели.
Цель человеческого существования, с точки зрения прагматизма, - индивидуальное благополучие и благосостояние. Моральная заповедь – «делать то, что окупается». Вся прежняя философия обвиняется представителями прагматизма в отрыве от жизни.
Прагматизм – это субъективно-идеалистическое направление. Каждому человеку дан лишь его индивидуальный непосредственный опыт. Опыт – содержание сознания, а не результат взаимодействия с внешним миром. Познание – это попытка решить определенную проблему в конкретной ситуации, т.е. человек сам себе создает объект познания.
Одна из главных в прагматизме – проблема истины. Истина отождествляется с пользой, практическим успехом. Истинно и нравственно только то, что выгодно.
3. «Философия жизни» и экзистенциализм – иррационалистические направления в философии конца ХIХ – нач. ХХ вв., противопоставляющее науке и разуму и интуицию и инстинкт.
основоположник «философии жизни» – немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788 – 1860). Основное понятие его философии – «воля к жизни» – первичная, не имеющая ни причины, ни цели, недоступная познанию сущность мира. Единая мировая воля проявляется в живой и неживой природе. Проявляясь в человеке, она подчиняет его себе, от нее зависят все его поступки. Разум человека ограничен целями самосохранения, борьбы за существование. Мир недоступен разумному познанию, он может быть постигнут только интуицией. Философия Шопенгауэра пессимистична, выражает негативное отношение к жизни, в которой нет смысла и целесообразности. Человек не может ничего в мире изменить, но он может «убежать» от страданий в область эстетического созерцания и аскетизма.
Фридрих Ницше (1844 – 1900). Его основные работы: «Так говорил Заратустра», «По ту сторону добра и зла». Произведения Ницше написаны в форме мифических иносказаний и афоризмов, что послужило причиной их неоднозначного понимания.
Центральные понятия его философии – «воля к власти » и «сверхчеловек ». Мир в учении Ницше – это вечное становление, в основе которого борьба множества воль, стремящихся к превосходству. Человек может утвердить свою свободу только в одиноком противостоянии миру, преодолевая в себе мораль как коллективный способ выживания не способных самостоятельно бороться людей. Повышению воли к власти способствует не интеллект, а сила («право сильного»). Идеал личности для Ницше – сильный человек, свободный от морали, с максимальным уровнем воли к власти – сверхчеловек.
На смену «философии жизни» приходит экзистенциализм – «философия существования» - субъективно-идеалистическое направление, формирующееся в 20-30-х гг. ХХ в. Наибольшее распространение экзистенциализм получил в Германии (Карл Ясперс, Мартин Хайдеггер ) и во Франции (Жан-Поль Сартр, Альбер Камю ). В России это направление представляли Н.Бердяев и Л.Шестов . Идеи экзистенциализма оказали большое влияние на литературу, театр, кино, многие его представители – люди искусства.
Центральная категория этого направления – экзистенция (существование). Основная идея – человек существует в чуждом ему мире. Подлинная действительность – это существование «своего Я» - то есть переживание своего бытия в мире, того, чем Я являюсь для самого себя. Философия экзистенциализма носит индивидуалистический характер. (В пьесе Сартра «Запреты» трое преступников после смерти попадают в ад, который представляет собой комнату в дешевой гостинице, где все время горит яркий свет, нет зеркала и невозможно остаться одному. Ад – это другие, заявляет один из грешников.)
В реальном бытии человек постоянно находится перед лицом страха, беды – т.е. в «пограничных ситуациях», поэтому его естественные состояния – это тревога, страдание, вина, страх, боль.
Страх – главный принцип жизни человека. «Предметом страха является мир как таковой» (М.Хайдеггер). Страх разобщает людей и, следовательно, дает возможность полного проявления индивидуальности.
Важнейшая категория экзистенциализма – «смерть». Жизнь абсурдна, бессмысленна, и поэтому осознание своей смертности дает человеку ощущение свободы, неповторимости. А.Камю в «Мифе о Сизифе» писал: «есть только один действительно серьезный вопрос – это вопрос о самоубийстве». Возможность самоубийства он рассматривает как доказательство свободы человека о внешних сил.
Основной вопрос философии Камю формулирует так: «Стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить?». В решении этого вопроса в экзистенциализме выделяются 2 направления: 1) религиозное (Ясперс, Бердяев), представители которого видят возможность обретения свободы через Бога и 2) атеистическое (Хайдеггер, Сартр) – видят возможность обретения свободы только в сфере собственного сознания, которое и является истинным бытием.
В то же время установки экзистенциализма предполагают и ответственность человека за мир. Человек свободен в выборе своих возможностей и ответственен за этот выбор.
Философию представители этого направления ставят выше науки, т.к. она является осмыслением экзистенции. В статье Сартра «Экзистенциализм – это гуманизм» он связывает с философией экзистенциализма надежду на жизнь в абсурдном мире.
4. Религиозная философия ХХ в. также характеризуется иррационализмом. Ее основной чертой является стремление осмыслить проблемы современного человека с позиций христианской религии.
В западной религиозной философии ХХ в. выделяется несколько направлений.
1) Неотомизм (Этьен Жильсон, Жак Маритен). В конце ХIХ в. по решению Ватикана учение Ф.Аквинского (томизм ) признается официальной доктриной католической церкви. Целью этого является необходимость поднять престиж Церкви в эпоху НТР. Основные идеи Ф Аквинского: о структуре мироздания, о соотношения веры и разума, о месте человека в мире – являются основой неотомизма. Характерные черты этого направления, отличающие его от томизма, – внимание к проблемам современного мира и к внутреннему миру человека.
Неотомизм принимает 5 доказательств существования Бога, приведенные Ф.Аквинским, но расходится с ним в понимании отношения Бога и человека. Человек обладает бессмертием души и свободой - это делает его сопричастным Богу и обусловливает его творческие возможности. В центре внимания неотомизма – вопросы культуры, человеческого творчества. Все возможности человека – его разум, нравственные устои, интуиция – реализуются в сфере творчества. Создавая культурные ценности, человек воплощает в них основы Божественного бытия – Истину, красоту, благо, и при этом совершенствуется сам.
Будущее европейской культуры неотомисты (Маритен) связывают с «интегральным гуманизмом», смысл которого - соединение ценностей христианства и современного человечества.
2) Персонализм (Э.Мунье, Ж.Лакруа и др.) формируется в 20-30-е гг.
В центре внимания – проблема личности, ее свободы.
Персонализм рассматривает человека в его постоянной связи с внешним миром. В реальном мире, в конкретных жизненных ситуациях происходит становление личности – персонализация. Главное качество личности – свобода, понимаемая как свобода выбора.
Личность проявляется во взаимодействии с внешним миром и в сосредоточении на своем внутреннем мире, причем эти 2 аспекта тесно взаимосвязаны. Основой этой взаимосвязи является творчество и человеческая коммуникация.
3) Религиозный эволюционизм (тейярдизм) – философия П.Тейяра де Шардена и его последователей.
Тейяр де Шарден (1881 – 1955) – французский ученый-естествоиспытатель, священник. В своих воззрениях он объединил идею творения с идеей эволюции. Идея эволюции Божественного начала – центральная в его труде «Феномен человека».
Мир (Универсум) в его понимании – живой организм, пронизанный Божеством и устремленный к совершенству. Причиной этого стремления является внутренняя духовная энергия, которая ведет к повышению уровня организации материи, к усложнению материального мира. Вершиной эволюции является человек.
В эволюционном процессе Тейяр де Шарден выделяет 4 этапа (4 главы книги):
преджизнь – этап геогенеза;
жизнь – этап биогенеза;
мысль – этап ноогенеза, возникновения сферы разума - ноосферы;
сверхжизнь – достижение «точки Омега», высший этап эволюции, где происходит соединение в Боге всех элементов – от атома до разумного человечества.
Термин «ноосфера» введен им под влиянием идей В.И. Вернадского. Ноосфера, в понимании Т. де Шардена – оболочка вокруг Земли, развитие которой идет в направлении «точки Омега». На этапе ноосферы направление эволюции контролируется коллективным человеческим сознанием. Но для этого людям нужно преодолеть эгоизм и потребительское отношение к природе и отнестись к ней разумно и творчески, соучаствуя в великом божественном деянии.
1. Позитивизм.
2. Прагматизм.
3. Психоанализ.
4. Экзистенциализм.
5. Неотомизм.
6. Герменевтика.
7. Философская антропология.
1. Позитивизм – философское направление, выступающее за освобождение философии от всего ненаучного, так как источником истинного знания являются специальные науки. Позитивизм отрицает познавательную ценность философского исследования. Возник позитивизм во Франции в 30-е годы XX века, его теоретические предпосылки были сформулированы Сен-Симоном, а непосредственную разработку концепции позитивизма осуществил О.Конт. Хотя позитивизм никогда не представлял собой особой школы, его многочисленных сторонников в разных странах всегда объединяла некоторая общая платформа. Во-первых, непринятие спекулятивной философии, т.е. традиционных вопросов философии о бытии, о сущем, о свободе и т.д., т.е. признание бессмысленным философских споров. Во-вторых, сведение философии к науке, подчинение философии задачам научного познания. В-третьих, отождествление познания с наукой. В-четвертых, эмпиризм и феноменализм в гносеологии. Основные стадии позитивизма:
Махизм. Представители: Э.Мах, Р.Авенариус. Основная их идея – в основе философии должен быть критический опыт (эмпириокритицизм);
Неопозитивизм. Представители: Б.Рассел, Р.Карнап, М.Шлик, О.Нейрат, Г.Рейхенбах и др. Главная их идея – философия должна заниматься логическим анализом языка науки, поскольку язык – главное средство, через которое человек позитивно (достоверно, научно) воспринимает окружающий мир;
Постпозитивизм. Представители: К.Поппер, Т.Кун. Главная их цель – развитие научного знания.
3. Психоанализ как движение берет свое начало с кружка сторонников З.Фрейда, основавшего в 1908 г. Венское психоаналитическое общество. Психику человека Фрейд представляет как единое, состоящее из противостоящих друг другу сфер – сознательного и бессознательного, которые разделены особой психической инстанцией – предсознательным. Бессознательное – особая психологическая реальность, которая присуща каждому человеку, существует наряду с сознанием и в значительной степени контролирует его. Фрейд создал модель личности, которая состоит их трех слоев: «Оно» (бессознательное), «Я» (сознание человека), «Сверх-Я» (влияющая на личность внешняя реальность). После формирования «Сверх-Я» в результате усвоения социальных норм и запретов психика начинает действовать как целое. Главными факторами, которые руководят психикой человека, являются удовольствия и вытеснения, когда сознание отторгает неприемлемое. Каждый человек стремится к удовлетворению своих инстинктов и влечений, а общество подавляет эти устремления, что вызывает враждебное отношение к культуре общества.
На основе учения Фрейда возникло философское течение неофрейдизма, которое разработали его продолжатели А.Адлер, В.Райх, Г.Юнг, Э.Фромм. Они поставили главной целью своего исследования проблему человеческого существования и выявили такие противоречия: патриархат и матриархат, власть и подчинение, личное бытие и историческое бытие и т.д. Цель их философии – помочь человеку решить эти проблемы. Смысл жизни Фромм видел в активном проявлении личности во всех сферах жизни. Основным мотивом поведения человека, по его мнению, являются страсти.
4. Экзистенциализм как один из влиятельных течений философии сформировался в Западной Европе в период между двумя мировыми войнами. Родоначальниками этого течения являются немецкие философы М.Хайдеггер, К.Ясперс, французский философ Ж.П.Сартр, Г. Марсель, А. Камю. Серьезное влияние на экзистенциализм оказали работы датского философа Э.Гуссерля. Центральная проблема экзистенциализма – человек и его существование в мире. Почему возникают кризисы ума, нравственности, гуманизма? Экзистенциалисты считают, что неустойчива жизнь не только индивида, но и всего человечества. Человеку, чтобы выжить, необходимо разобраться в своем внутреннем мире, трезво оценить свои способности и возможности, сосредоточить свое внимание на духовной выдержке перед миром враждебного ему мира.
Причины возникновения экзистенциализма: мировые войны, кризисы в обществе, взрывы атомных бомб, поставившие человечество на грань самоуничтожения, экологическая катастрофа, усиление жестокости по отношению к человеку. Обретение свободы личности и смысла личностного бытия возможно лишь при условии отстаивания человеком своей идентичности. Человек осознает себя как экзистенцию прежде всего в «пограничной ситуации» - перед лицом смерти, болезни, катастрофы, реже – в обыденной жизни. Свобода выбора самого себя – это есть свобода человека, т.е. формирование себя своими действиями и поступками. Человек существует лишь настолько, насколько он себя осуществляет, при этом свободный человек несет ответственность за собственный выбор. Экзистенциалисты описывают человеческое существование в терминах тревоги, заброшенности, отчаяния. Их учение носит нравственно-этический характер, мобилизует людей на формирование активной жизненной позиции.
5. Неотомизм – философское направление обновленного томизма, т.е. философии Фомы (Thamas – лат.) Аквинского, философа XIII века. В 1879 г. неотомизм получил признание главы римско-каталической церкви (Папы Римского) и с этого времени составляет официальную доктрину католицизма. Наиболее известные представители: Ж.Маритен, Э.Жильсон, Ю.Бохельский, Е.Корет, К.Ранер, Ф.Стенберген, К.Фабро и др.
Неотомизм пытается синтезировать эмпиризм и рационализм, созерцательность и практицизм, индивидуальность и соборность, религию и науку. Содержание неотомизма – это развитие основных положений томизма применительно к современным достижениям науки, социальной и духовной жизни. Главный тезис неотомизма – тезис гармонии разума и веры, науки и религии, возвышение значения Бога и отдельной человеческой личности.
Центральной темой в неотомизме остается Бог, - как бесконечная, вечная, несотворимая, совершенная личностная реальность. Он сотворил все, что существует вне его, трансцендентен по отношению ко всему сущему, но сохраняет действенное присутствие в мире. Одновременно неотомизм провозглашает высокое значение человеческой личности. Ж. Маритен считал, что личность является наиболее совершенным и благородным проявление природы. Бог, создав человека, не придал ему совершенный, конечный вид. Личность рождается свободной и сама совершенствуется и развивается. Людей в неотомизме привлекает модель религиозного мышления, т.е. проблема богопознания.
6. Герменевтика – направление в философии, исследующее теорию и практику истолкования, интерпретации, понимания текста. Свое название данное направление получило от имени древнегреческого бога Гермеса, который был посредником между богами и людьми, и истолковывал волю богов людям и доносил пожелания людей богам. Формирование герменевтики как философско-методологической теории понимания и истолкования начато немецким филологом – классиком Ф.Шлейермахе-ром. Его идеи расширили В.Дильтей, Э.Гуссерль, М.Хайдеггер. Язык, сущность которого наиболее полно проявляется в языке поэтов, они рассматривают как выражение бытия, поэтому герменевтика приобретает характер онтологии, становится теорией экзистенциального понимания и истолкования. Согласно Дильтею, сам акт понимания состоит: из речи, акта творчества автора, нахождения индивидуальных особенностей автора текста. Х.Гадамер отметил, что одной из привлекательных черт герменевтики является ее близость к практике. На этой основе он превратил герменевтику в самостоятельную науку, рассматривал ее как метод гуманистических наук и как учение о человеческом бытии. Пониманию предшествует «предпонимание», которое можно корректировать и исправлять, но от которого нельзя избавиться, т.к. оно является предпосылкой всякого познания. Носителем понимания традиций является язык. Толкование текстов совершается в контексте определенных традиций, обусловленных историческими и социокультурными факторами.
Герменевтика признала единственно доступным и ценным мир человеческого общения. Мир культурных ценностей внутри него составляет язык, с помощью которого должны быть поняты и истолкованы все составляющие культуры.
7. Антропологизм как осознанный принцип философии ввел Л.Фейербах, который главным в нем считал идею «единства человеческой сущности», преодаления противоположности тела и души, материи и духа. Приверженцем антропологизма в России был Н.Чернышевский. В XIX веке идея человека становится не только основой преобразования природы и общества, но и объяснительным принципом всей человеческой культуры (А.Шопенгауэр, Ф.Ницше, В.Дильтей, Г.Зиммель, М.Шелер). Современные представители (А.Гелен, М.Ландман, Г.Плесснер и др.) рассматривают человека в качестве антитезы общества и природы.
Задача философской антропологии – восстановить целостный образ человека в потоке жизненных проявлений и с его помощью объяснить окружающую действительность, глубже понять его собственную природу. В рамках философской антропологии делаются попытки синтезировать достижения биологии, психологии, социологии, истории, философии.
Важно подчеркнуть, что деление философии по направлениям – это во многом условный процесс. Его можно сравнить с научным абстрагированием – временным отвлечением от целостности в аналитических целях. Философские направления – это тоже абстрагирование для изучения целостной философии. Разные философские направления входят составной частью в другие, пересекаются, развиваются, меняются.
Жизнь не стоит на месте, и современные философы стараются адекватно отражать и предвосхищать ее динамику.
ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ ХХ ВЕКА.
Основные предпосылки и особенности философии ХХ века.
Современная западная философия – философия ХХ века – отличается от классической философии – философии, которая сложилась в предшествующие века. Классическая философия основной задачей деятельности человека считала познание природы и общества с целью их разумного преобразования. Она считала, что история в целом движется в прогрессивном направлении. Можно сказать, что классическая философия была оптимистична.
Однако французская революция, наполеоновские войны в Европе внесли сомнения в значимость просвещения для смягчения общественных нравов. События I мировой войны показали «не гуманность» науки, а возможности её использования для производства новых видов оружия. Последующие события в истории ХХ века (кровавые революции, гражданские войны, тоталитарные режимы, вторая мировая война, создание ядерного оружия) заставили усомниться в гуманности истории. Культ истории, вера в прогресс утратили свою значимость. Надлом классической философии произошёл уже в учения Артура Шопенгауэра (1788-1860), Фридриха Ницше(1844-1900), Серена Кьеркегора (1813-1855). Злое и разрушительное начало в человеке открывает русский писатель Ф.М. Достоевский.
Второй важной предпосылкой, определившей характер философии ХХ века, стало появление техники. Техническая цивилизация приводит к рационализации жизни. Многие философы ХХ века увидели противоречивость научно-технического прогресса, оценили его неоднозначно. Выдающийся русский философ. Н.А. Бердяев, например, считал, что техническая цивилизация порабощает человека. Из жизни исчезает созерцание, которое давало человеку метафизику. Многие философы и деятели культуры поддержали эти идеи. Так, немецкий философ Освальд Шпенглер (1880-1936) в своей знаменитой работе «Закат Европы» разделил и противопоставил культуру и цивилизацию и писал, что единственной философией цивилизации может быть скептицизм.
Новые условия определили и новые темы. В ХХ веке появляется целый ряд идей, конкурирующих со старой классической философией.
Во-первых, это идея о приоритетности изучения жизни отдельного человека по отношению к исследованиям больших человеческих общностей (классов, народов, наций и т.д.)
Во-вторых, это движение от абсолютизации представлений о свободе и разумности человека, способного переделать природу, общество и себя лично к человеку, которым движут слепые, иррациональные силы, когда он сам и культура в целом определяются этими непонятными ему силами.
В-третьих, активно проводится идея двух не пересекающихся линий человеческого знания – научного и ценностного. У многих философов ХХ века, в связи с этим, большой вес приобретают идеи антигуманистических последствий научного и технического прогресса, который может привести к гибели мира в огне ядерного взрыва или к его деградации путём промывания мозгов средствами современной электронной техники и тотального контроля над огромными массами людей.
Позитивизм, этапы его развития.
Особую роль в развитии философии ХХ века сыграл позитивизм – философское направление, основанное на принципе, что «положительное» и истинное знание может быть получено только конкретными науками.
Создателем позитивизма стал французский мыслитель Огюст Конт (1798-1857). Последователями Конта явились Герберт Спенсер (1820-1903) и Джон Стюарт Милль (1806-1873).
Они считали, что все философские проблемы, связанные с познанием сущности вещей, неизбежно ведут к агностицизму или к философским спекуляциям. Абстрактные сущности – это вопросы религии и метафизики, наука же имеет дело с конкретными объектами. Всё человеческое знание делится на позитивное – связанное с конкретными науками, и на идеологическое – ориентированное на должное (нормы, ценности, идеалы, правила поведения). Первое знание – истинное, так как оно может быть проверено и уточнено, на него распространяются логические критерии истины. Второе – находится за пределами истины: его нельзя проверить. Вместо истины здесь господствует цель, идеал, ценность, прагматизм, идеология.
Причиной появления позитивизма стал бурный рост естественных наук. Философия же, по мнению позитивистов, не соответствовала принципам естествознания. «Отказ от философии вообще» стал основой формирования и дальнейшего развития позитивистской, а затем и неопозитивистской философии и методологии – логического позитивизма, аналитической философии, лингвистической философии и т. д. Неопозитивизм продолжил линию позитивизма, сосредоточив свое внимание на анализе языковых форм знания.
Основные идеи неопозитивизма формировались в рамках деятельности Венского кружка. Он возник в 1923 году в Венском университете и объединил известных философов ХХ века: М. Шлика, Р. Карнапа, Л. Витгинштейна, Д. Мура, А. Айера.
Неопозитивизм пытался решить теоретические, познавательные и методологические проблемы философии с помощью логики, семиотики, на основании принципа конвенционализма (от лат. соглашение). Этот принцип утверждает, что в основе научных теорий лежат соглашения между учёными, которые обусловлены удобством и простотой. Основателем его стал французский математик, физик, философ XIX века Жюль Анри Пуанкаре (1854-1912). Закон – произвольно выбранное соглашение, для наиболее удобного описания явлений. Не нужно доискиваться, ложны они или истинны. Они удобны, так как в этом нас убеждает опыт.
Предметом философии, по мнению неопозитивистов, должен быть язык. И, прежде всего, язык науки, как способ выражения знания. Остальные вопросы философии лишены смысла с точки зрения логики, языка. Большинство философских проблем, как считали философы этого направления, носят логико-лингвистический характер, Они возникают в результате многозначности и неверного понимания и использования «не того» (естественного, т. е. «идеологизированного») языка. Поэтому проблема знания и реальности – прежде всего проблема языка. Следовательно, для решения научных и философских проблем надо использовать искусственные языки науки. Эти языки однозначны, чётки и непротиворечивы, в отличие от естественных и «идеологизированных» языков.
В свою очередь, принципом проверки истинности научных суждений является верификация. С позиции этого принципа, истинность может быть доказана при помощи опыта или логического доказательства. Используя принцип верификации, лучше отказаться от определения объектов, в существовании которых, мы сомневаемся (Божество, субстанция, свобода и др.). Применяя такой подход, можно очистить науку от ложных проблем и понятий. Проверка предложений на истинность проверяется фактами опыта. Те, которые не соответствуют такой проверке, – лишены научного смысла.
В 50-е годы возникает новое направление в неопозитивизме – аналитическая философия . Ее родоначальником был крупнейший английский философ, логик, математик, публицист, лауреат Нобелевской премии 1950 года Бертран Рассел (1872-1970). В своих основных работах «Исследование значения и истины», «Человеческое познание, его сфера и границы», «История западной философии» он рассматривал аналитическую философию как стиль философского мышления, которому присущи строгость, точность терминологии, осторожное отношение к широким философским обобщениям.
Влияние неопозитивизма сказалось и на современных исследованиях в области философии науки . В 60-70 гг. под влиянием идей Карла Поппера (р. 1902) сложилось другое направление неопозитивизма – постпозитивизм. Оно представлено философами И. Лакатосом, Фейерабендом, Т. Куноми др.
Эти философы внесли большой вклад в разработку философии науки. Постпозитивизм отказался от узкого эмпиризма неопозитивистов – принципа верификации. Для постпозитивизма характерно разнообразие методологических концепций и их взаимная критика. Поппер сформулировал проблему демаркации (англ. – разграничение) – проблему разграничения науки и не-науки (псевдонауки или паранауки). Проблема демаркации была поставлена им в противовес стремлению логического позитивизма решить вопрос о разграничении научного и ненаучного знания только с помощью принципа верификации.
Эту проблему постпозитивисты считали важной. Наука пользуется авторитетом, и люди доверяют знанию, считая его научным, т.е. обоснованным, доказанным. Но не всё знание можно назвать наукой (скороспелые гипотезы, идеологические доктрины, астрология). Поппер, будучи студентом, увлекался марксизмом и психоанализом Альфреда Адлера (1870-1937) и Зигмунда Фрейда (1856-1939). Затем у него стали возникать сомнения в научности этих теорий. Эти теории обладали явной объяснительной силой. Они могли объяснить всё, что происходило в той области, которую они описывали (Фрейд – человека, Маркс – общество). Все эмпирические факты можно объяснить, подвести под это теории (т.е. они соответствовали принципу верификации). Истинность их кажется очевидной (Фрейд всё в человеке объясняет Эдиповым комплексом, Маркс – классовой борьбой).
Подлинная же теория, по Попперу, должна пройти более серьёзную проверку. Критерием научности и демаркации науки и не-науки является фальсифицируемость – принципиальная опровержимость любого положения. Если теорию невозможно опровергнуть, то она стоит вне науки, она превращается в догму. Настоящая наука не должна бояться опровержений. Суть научного познания – рациональная критика, коррекция фактами.
По мнению постпозитивистов новые гипотезы и теории должны проходить строгий отбор, подобно механизму естественного отбора в биологии. Выживать должны «сильнейшие теории», но и они не могут рассматриваться как абсолютные истины. Всё знание носит предположительный характер. Любое знание должно быть открыто для критики. Поппер и его ученики стали основоположниками нового направления в философии науки – критического рационализма .
Однако не все были согласны с такой динамической картиной развития науки, так как в ней не было момента стабильности, которую должен ощущать учёный. Этими вопросами активно занимался американский философ Томас Кун (р.1922).
Его книга «Структура научных революций» стала самой популярной работой в области философии науки ХХ века. Кун ввёл понятия, которые широко вошли в язык науки: «парадигма», «научное сообщество» и «нормальная наука». Он считал, что приверженность подтверждённым положениям – необходимое условие научной работы. Прогресс науки и расширение знания происходит тогда, когда учёные сплочены единством взглядов («догм») и основных идей.
Парадигма понималась Куном, как образец, совокупность базисных теоретических взглядов и методологических средств, которые принимаются как руководство к действию всеми членами «научного сообщества». Учёные, которые поддерживаются определённой парадигмы, занимаются «нормальной наукой» и представляют «научное сообщество». В зрелых науках (физика, химия, биология) может быть только одна парадигма. Роль парадигмы в том, что большинство учёных оказываются свободными от решения фундаментальных вопросов своей области: они «решены» парадигмой. Учёный решает частные моменты науки, парадигма даёт общий контур решения.
Еще один вопрос, на который пытается дать ответ Кун и его последователи, это вопрос о том как, каким образом и почему в науке происходит смена парадигм (по Куну – научные революции)? Это происходит незаметно. Учёные не могут решить одну «головоломку», потом другую и т.д. Их число растёт. Эти проблемы становятся аномалиями – нерешённые головоломки, они не укладываются в парадигму. Постепенно учёные (особенно молодые) начинают терять доверие к старой парадигме. Начинается период кризиса в науке. Это период бурных дискуссий, научное сообщество расслаивается. Наконец, учёные находят новую парадигму и начинают работать – заниматься «нормальной наукой». Переход от одной парадигмы к другой Кун сравнивает с обращением в новую религиозную веру.
И. Лакатос – британский философ разработал другую концепцию развития науки – научно-исследовательских программ. Он считал, что в науке очень редко бывают периоды, когда господствует одна парадигма (программа). История науки – это конкуренция нескольких альтернативных программ. Взаимная критика, чередование периодов упадка и расцвета программ – это и есть реальный научный поиск, путь развития науки. Этот путь отсутствует у Куна в наличии одной парадигмы.
Лакатос считает, что каждая программа (парадигма) содержит жёсткое ядро – общие для всех положения, принятые в данной науке. К жёсткому ядру добавляются дополнительные гипотезы. Они бывают двух видов. «Позитивная эвристика» – пути, положения, гипотезы, которым нужно следовать. Это моменты стабильности, которые позволяют учёным заниматься конструктивными исследованиями. «Негативная эвристика» – что нужно избегать, правила и положения, которым не нужно следовать. Это «защитный пояс» программы, который принимает на себя огонь критики.
«Положительная эвристика» на прогрессивной стадии стимулирует новые гипотезы. В дальнейшем она тормозит развитие программы. Появляются парадоксы, внутренние противоречия, несовместимые факты. Появляется соперничающая программа. Ученые рационально оценивают возможности программы и решают вопрос об участии или отказе принять её.
Герменевтика
Герменевтика – философия понимания. Основателем герменевтической философии является немецкий философ Ганс-Георг Гадамер (1900-2002). Основной труд: «Истина и метод».
Герменевтика как метод возникла еще в античности. Античная герменевтика разъясняла смысл гомеровского эпоса, занималась аллегорическими интерпретациями. В средневековье герменевтика – это искусство толкования священных текстов.
У Гадамера герменевтика впервые превратилась в самостоятельную науку. Он придал ей философский статус, рассматривая ее не только как метод гуманитарных наук, но и учение о человеческом бытии вообще. Бытие, по мнению Гадамера, есть язык, самостоятельная, независимая от человека субстанция. Именно он конструирует мир, определяет способ человеческого существования. Непосредственное бытие человеку недоступно, поскольку он живет в мире, запечатленном в языке (лингвистически оформленном мире). Другими словами, вещи не существуют до тех пор, пока они не получат названия с помощью языковых средств. Отсюда лингвистическая природа философии, которая обнаруживается, прежде всего, в ее диалогическом характере.
Диалог не ограничивается общением двух лиц, в котором достигается взаимопонимание, он также «встроен» в отношения между интерпретатором и текстом. Толкователь должен уметь задавать вопросы историческому и литературному тексту, а не их авторам (кто хочет мыслить, должен уметь спрашивать).
В то же время, тексты должны быть доступны для понимания и множества интерпретаций. Интерпретатор стремится не столько понять текст, исходя из объективных (значения слов и их исторически обусловленных вариаций) и субъективных (намерения авторов) оснований, сколько вложить в него «новые интерпретации».
Согласно Гадамеру, толкование текстов совершается в контексте определенных традиций, обусловленных историческими и социокультурными факторами. Это значит, что интерпретатор подходит к своему предмету с предубеждением (предпониманием), из границ которого выйти невозможно.
Таким образом, единственно доступным и ценным миром герменевтика признает мир человеческого общения. Внутри его образуется мир культуры, ценностей, смыслов, основу которых составляет язык. Все составляющие культуры, все культурное достояние должны быть поняты и истолкованы.
Прагматизм
Еще одно направление философии ХХ века, прагматизм , возникло в 70-е года XIX века в США и получило широкое распространение в ХХ веке. Впервые идеи прагматизма были высказаны американским философом Чарльзом Пирсом (1839 – 1914)в статьях: «Закрепление верования», «Как сделать наши идеи ясными». В конце XIX века эти идеи поддержал психолог и философ Уильям Джеймс (1842 – 1910), в ХХ веке последователями прагматической философии стали Джон Дьюи (1859 – 1952) и Джордж Мид (1863 – 1931).
Главный тезис прагматизма – обвинение традиционной философии в оторванности от жизни, в абстрактности и созерцательности. Поэтому прагматизм отказался от ряда основополагающих идей философии. С точки зрения прагматизма, философия должна стать всеобщим методом разрешения проблем, которые возникают в ходе человеческой жизни, в различных жизненных ситуациях, в деятельности людей.
Так, согласно Д. Дьюи , философия возникла не из удивления, а из социальных стрессов и напряжения. И задача философии – улучшать жизнь людей, анализировать социальный опыт. «Опыт» – одно из главных понятий философии прагматизма. Сюда включается и отношение человека к природе, и социальный, религиозный опыт и т.д. Опыт – это, по версии прагматизма, всё, что переживается человеком. Он не знает деления на духовное и материальное. Если материализм и идеализм возникли в Древней Греции, как результат разделения умственного им физического труда, то в ХХ веке нет основания для такого деления.
Человек вступает в определенные отношения с другими людьми, чья деятельность составляет «среду» его обитания. Поэтому отношение человека к миру не является только созерцательным, теоретическим. В первую очередь, оно носит практический характер – всегда эмоционально окрашено, несёт на себе печать заинтересованности и субъективного предпочтения. Тем самым истинным оказывается то, что ценно, что приносит пользу индивиду. Соответственно, наука, мышление, познание – средства для достижения практических целей, средство приспособления человека к среде с целью выживания, оптимизации своих действий. Понятия, теории, идеи – это не «развлечения ума», а интеллектуальные инструменты для решения практических проблем. Поэтому метод Дьюи получил название инструментализма .
Если идеи, теории дают результаты в практике, ведут к успешным действиям, то они истинны. Но эти методы, теории не должны быть субъективными: они должны соответствовать характеру проблемы, быть адекватными. Таким образом, истина – это полезность и успешность знания для человека и общества. Истина равнозначна целесообразности, эффективности и практичности.
Для решения социальных проблем не может быть каких-то конечных целей или идеалов, которые устанавливаются заранее и предопределяют поведение человека. Теория изменяется под влиянием ситуации. В условиях демократического общества свободная личность имеет широкие возможности принимать решения и экспериментировать для улучшения жизни общества. «Сам рост есть единственная моральная цель» – считают прагматисты, подчеркивая при этом, что использовать можно только мирные средства, категорически отвергая насилие. Действительная философия прагматизма, по сути дела, это философия предприимчивости.
Экзистенциализм
Говоря о философии ХХ века, нельзя пройти мимо целого ряда направлений, которые занимались только проблемой человека – его жизни, смысла существования, побудительных мотивов его деятельности и т. д. К ним относятся такие философские течения, как экзистенциализм, фрейдизм, неофрейдизм и др.
Экзистенциализм - это философское течение ХХ века, выдвигающее на передний план абсолютную уникальность человеческого бытия, не допускающую выражения на языке понятий.
Экзистенциализм возник в 20-е годы. Он представлен русскими философами Н. А. Бердяевым и Л.И. Шестовым , немецкими философами М. Хайдеггером и К. Ясперсом , французскими философами и писателями Альбером Камю (1913 – 1960) и Жан-Полем Сартром (1905 – 1980), другими мыслителями ХХ века.
Основные темы этого направления: человеческое существование, судьба личности в современном мире, решение и выбор, свобода, утрата веры и неверие, смерть и бессмертие. Обращение к таким вопросам и их невыразимость на языке «научных» понятий побудило философов этого направления обратиться к языку искусства. Поэтому экзистенциализм – это не только академическая философия, а целое духовное направление эпохи, идеи которого нашли отражение в художественной литературе, кинематографе, театре.
Истоки экзистенциализма содержаться в философии датского мыслителя Х1Х века С. Кьеркегора . Он впервые сформулировал антитезу «экзистенции» и «системы», подразумевая под последней философию Гегеля. Он критикует Гегеля за стремление свести личность к моменту развития абсолютного духа, отдать человека во власть истории и тем самым исключить его свободу. Кьеркегор утверждает, что экзистенция – это то, что всегда ускользает от понимания. При самопознании человека научный метод неприменим.
Гегелевской «количественной» диалектике он противопоставляет «качественную диалектику». Он выделяет три стадии восхождения к подлинному существованию т.е. к экзистенции:
1. Эстетическая. Принцип этой стадии – наслаждение, детерминация внешним, т.е. ориентация на наслаждение. На этой стадии человек живёт переживаниями минуты. Выбор осуществляется в самой примитивной форме, ибо выбирается лишь объект, а само влечение задано заранее непосредственно-чувственной стихией человеческой жизни. Человек ищет смысл вне себя.
2. Этическая. Принцип этой стадии – долг. Это уже самоопределение субъекта, но пока ещё чисто рассудочным способом, согласно предписаниям морального закона. Она созвучна этике Канта. Здесь человек уже делает сознательный выбор, а не идёт на поводу своих страстей.
3. Религиозная. Принципом этой стадии является страдание. Это отрешение от нравственности и обретение свободы. Мораль создана для всех, индивидуальность же неповторима. На этой стадии обретается подлинная вера и свобода, которые сопровождаются страданием.
Кьеркегор вводит понятие «выбор себя». Олицетворением этой стадии является библейский Авраам. Авраам – «рыцарь веры». Вера – невероятный парадокс. Вера начинается там, где кончается мысль и мораль. Чтобы стать религиозным, нужно отказаться от морали. Любовь к богу безусловна, её ничто не может поколебать. Когда есть вера, то всё возможно. К философии Кьеркегора обращался и русский философ Л. Шестов, написавший книгу «Кьеркегор и экзистенциальная философия».
Западноевропейские мыслители считают предтечей экзистенциализма русского писателя Ф.М. Достоевского. Несомненно, что и философия Ф. Ницше оказала влияние на экзистенциалистов.
Мир как таковой (существование человека в обществе, общение с другими людьми) построено на отношениях отчуждения . Отчуждение - одна из центральных проблем экзистенциализма.
Отчуждение – это отношение между субъектом и какой-либо его функцией, складывающееся в результате разрыва их изначального единства, ведущего к обеднению природы субъекта и изменению, извращению, перерождению природы отчуждённой функции.
В чувственно конкретной форме отчуждение переживается как состояние зависимости от внешних, чуждых сил, господствующих над ним, т.е. как состояние несвободы. Отчуждённый человек – несчастный человек. Экзистенциалисты выделяют такие признаки отчуждения:
Чувство бессилия, ощущение того, что судьба вышла из-под контроля и находится под детерминирующим влиянием внешних сил;
Представление о бессмысленности существования;
Невозможность получить каким-либо путём рационально ожидаемый результат;
Ощущение одиночества, исключённости человека из социальных связей;
Утрата индивидом своего подлинного «Я» – самоотчуждение.
В философии Н. Бердяева отчуждение получает название объективации. Для нее характерно: отчуждённость объекта от субъекта; поглощённость неповторимо-индивидуального, личного общим, безлично – универсальным; господство необходимости, подавление свободы; приспособление к среднему человеку, социализация человека, уничтожение оригинальности.
Основным признаком отчуждения, который указывают все философы, является обезличенност ь .
Так, человек у Хайдеггера превращается вdas Mann. Он растворяется в мире общественного, утрачивает свой собственный мир, теряет самого себя, свою самость. Это одинаковый с другими человек, похожий на других, такой же, как все.
Над человеком осуществляется контроль и диктатура «общественности». Общественное мнение требует вести себя, как все. В обезличенном мире всё оригинальное делается ординарным, вульгарным. К подлинности зовёт человека голос совести. Совесть помогает осознать вину существования и долг человека перед самим собой.
Но человек не может постоянно пребывать в обезличенном мире. Путь к преодолению отчуждения лежит в «пограничной ситуации», т.е. существует нечто, что заставляет человека уйти от мира отчуждения и позволяет прийти в соприкосновение с подлинным бытием – экзистенцией.
Это нечто определяется по разному. Ясперс считает, что это болезнь, вина, смертельная опасность; Сартр – тошнота; Камю – скука и абсурд бытия; Хайдеггер – экзистенциальный страх, тревога. Страх – это не физический страх, а метафизический ужас – потрясающее человека прозрение. Человеку открывается зияющая бездна бытия, которой он раньше не ведал, спокойно прозябая в сутолоке повседневных дел.
Экзистенция – это промежуточное состояние бытия человека – «бытие между». Промежуточный характер экзистенции признаётся всеми экзистенциалистами. Экзистенция – бытие между отчуждённым миром и миром трансценденции. Направленность экзистенции на мир означает «заброшенность», а стремление к трансцендентному – «окликание бытия». Человек не может преодолеть мир и не может полностью достичь трансценденции, так как он изначально обременён «фактичностью».
Трансценденция признаётся только религиозным экзистенциализмом и этим он отличается от нерелигиозного. У Н. Бердяева трансценденция – это творчество, как прорыв бытия. У французского философа, драматурга и критика Габриэля Марселя (1889 – 1973) – Бог, как абсолютное «Ты», самый надёжный и интимный друг. У Л. Шестова – это вера (Бог), когда всё возможно. Даже на дне падения человек смутно предчувствует причастность к высшему. К. Ясперс пишет, что трансценденция есть только тогда, когда мир состоит не из себя, не основан на самом себе, а указывает за свои пределы. Если мир всё, то трансценденции нет. Если она есть, то в бытии мира содержится указание на неё.
Одна из важных тем, которая волновала философов этого направлении – это тема свободы. Они понимают ее, как «выбор самого себя», независимость от внешнего. Быть свободным – значит остаться самим собой, несмотря на тяжёлые обстоятельства. Поэтому не случайно, Сартр в статье «Экзистенциализм – это гуманизм» критикует детерминизм – определяемость человека средой. Экзистенциализм же исходит из личной ответственности. Это единственная философия, которая отдаёт судьбу человека в его собственные руки, поэтому она – гуманизм.
Ещё один важный аспект свободы был раскрыт экзистенциалистами: свобода – это бремя, и не каждый может нести это бремя: человек может отказаться от свободы и отдать её. Этот вопрос исследовал Ф.М.Достоевский в «Легенде о Великом инквизиторе» в романе «Братья Карамазовы».
Заслуживает внимания и этика экзистенциализма . Она, с одной стороны, направлена против безволия, цинизма, вандализации культуры в ХХ веке, с другой – против общих принципов морали. Мораль, считают экзистенциалисты, создана с целью регуляции общественной жизни. Это формальная мораль, а каждый человек – неповторимая индивидуальность, он находится в неповторимой личной ситуации. Отсюда следует, что нет никаких общих законов морали. За это экзистенциалистов обвиняют в этическом релятивизме.
Заканчивая рассмотрение основных идей экзистенциализма, можно отметить, что егообращение к вопросам свободы, выбора, смысла жизни, критика «бездушного» современного урбанизированного общества придаёт это философии значительную ценность. Вместе с тем, в экзистенциализме не дается ни путей выхода из «несвободы» (кроме смерти как «дыры в «бытие») ни формулируется система положительных ценностей.
Фрейдизм и неофрейдизм
Фрейдизм или психоаналитическая философия - одно из самых распространённых в западной мысли направлений, которое использует метод психоанализа для объяснения различных явлений: религии, искусства, человека, культуры.
Исходный пункт учения Фрейда – концепция бессознательного как самостоятельного, независящего от сознания безличного начала человеческой души. Бессознательное оказывает мощное воздействие на сферу сознания, активно вмешивается в человеческую жизнь. Фрейд называет это бессознательное начало “Оно”, утверждает его чисто природное происхождение. В “Оно” сосредоточены все первичные влечения. Эти первичные влечения, по Фрейду, сводятся к двум: сексуальные желания и влечение к смерти, которое, будучи обращено вовне, становится влечением к разрушению.
Кроме “Оно”, Фрейд выделяет еще два слоя в психике человека – “Я” и “Сверх-Я”. Сознательное “Я” – это посредник между бессознательным и внешним миром, содействующий влиянию этого мира на бессознательную деятельность индивида. “Я” стремится ограничить иррациональные импульсы “Оно”, привести их в соответствие с требованиями разума и культуры. Один из важнейших способов трансформации сексуально-биологической энергии (“либидо”) – сублимация (от лат. “sublimo” – “возвышаю”). Сублимация – это переключение энергии “либидо” с социально и культурно неприемлемых на приемлемые и одобряемые цели. Инстинктивные импульсы “Оно” обретают форму влечения к познанию, искусству, высокому идеалу.
“Сверх-Я” – это результат интроецирования (“вкладывания” в человека) требований и предписаний социокультурного характера. Это процесс превращения внешних требований и предписаний в элементы внутреннего мира человека. “Сверх-Я” выступает как особая бессознательная установка и выполняет роль внутреннего цензора, который господствует над душевной жизнью человека и благодаря которому человек способен жить как культурное существо.
Таким образом, Фрейд приходит к выводу, что бессознательные влечения (ОНО) являются движущей силой поведения человека. Ядром бессознательного у Фрейда является либидо (влечение, страсть). Это сексуальные влечения, которые являются основанием всей психической жизни индивида. Детские сексуальные переживания Фрейд назвал Эдиповым комплексом . Эдипов комплекс, в трактовке Фрейда, – совокупность неосознаваемых представлений и чувств, сконцентрированных вокруг бессознательного влечения к матери и ревности, желании избавиться от отца.
Первоначально в качестве первичных влечений Фрейд рассматривает лишь сексуальные влечения, но в дальнейшем под влиянием критики, трудностей сведения всего человеческого поведения к сексуальному, событий 1-й мировой войны Фрейд пересмотрел структуру влечений. Либидо он стал понимать шире, обозначив его как Эрос. Это чувство голода, самосохранения. Он приходит к выводу, что первичные влечения составляют полярную пару созидательной любви и деструктивности. Человеком правит инстинкт жизни (Эрос) и инстинкт смерти (Танатос). Подобный подход Фрейд считал не более как гипотезой для объяснения загадки жизни.
Одной из областей приложения психоанализа стала философия истории и культуры. Психоаналитическая картина истории развития первобытного состояния человечества была дана Фрейдом в работе «Тотем и табу».
Вся культура построена по Фрейду на внешнем и внутреннем подавлении бессознательных влечений. В основе отношений человека и культуры лежит антагонизм. Культура основана на отказе от удовлетворения бессознательных влечений и существует за счёт сублимированной энергии либидо. В работе «Неудовлетворённость культурой» Фрейд приходит к заключению, что прогресс культуры ведёт к уменьшению человеческого счастья и усилению чувства вины из-за растущего ограничения природных желаний. Люди, по мнению Фрейда, имеют два недостатка: они не любят трудиться и не хотят подавлять свои инстинкты. В силу этих качеств достижения культуры постоянно находятся под угрозой уничтожения.
Религия возникла из сознания вины и раскаяния после отцеубийства. Религия – это защитная мера человека против своих бессознательных влечений. В работе «Будущее одной иллюзии» Фрейд пишет о трёх функциях, которые выполняет религия: боги нейтрализуют ужас перед грозными силами природы; примиряют с грозным роком – смертью; вознаграждают за страдания и лишения, выпадающие на долю человека в культуре.
Религия оказала несомненную услугу человеческой культуре, многое сделав для усмирения асоциальных влечений, но этого недостаточно. Большое число людей недовольно культурой и несчастно внутри её. По мере развития науки, религия будет утрачивать свою власть над людьми.
Истоки искусства - в фантазиях художника, который отказывается от намерений стать заместителем отца, становиться на его место в своём воображении. Таким образом, художник удовлетворяет свои бессознательные влечения, растворяя их в социально приемлемой художественной деятельности.
Основная функция искусства – компенсировать неудовлетворённость художника реальным положением вещей. И не только художника, но и тех, кто воспринимает искусство. В процессе приобщения к красоте, люди оказываются вовлечёнными в иллюзорное удовлетворение своих желаний, тщательно скрываемых от окружающих и от самих себя. С этих позиций Фрейд рассматривает художественное творчество Леонардо да Винчи, Шекспира, Достоевского, Гёте, Гофмана, Ибсена и других.
З. Фрейд развенчал роль разума и всемогущество человека. Он показал, что в человеке есть неосознанные стороны психики, которые могут играть решающую роль в его поведении. И в этом его ставят в один ряд с Коперником и Дарвиным. Современное учение о человеке нельзя представить без открытий Фрейда, но Фрейд противопоставляет человека и культуру. Поэтому его просчёты, ошибочные идеи, неоправданно широкие обобщения подверглись реконструкции со стороны представителей неофрейдизма.
Швейцарский психолог и культуролог Карл Густав Юнг (1875-1961), исследуя бессознательное, пришел к несколько иным выводам, чем Фрейд. Юнг считал, что в психике человека помимо индивидуального бессознательного существует и более глубокий слой – “коллективное бессознательное”, являющееся отражением опыта прежних поколений. Этот опыт сохраняется в так называемых культурных архетипах – изначальных представлениях о мире, лежащих в основе человеческой психики и находящих свое выражение в мифах, верованиях, сновидениях, произведениях литературы и искусства и многих других областях духовной жизни человека. Коллективное бессознательное, по Юнгу, имеет культурное происхождение, но передается по наследству биологическим путем (запечатлено в структурах мозга). При этом архетип понимается не как определенный предметный образ, а как некое фундаментальное переживание, “тяготение” человеческой психики. В качестве примера можно привести архетип “Мать”, который воплощается в разных образах: богиня и ведьма, Деметра, Нибела, Богородица. Это архетип высшего существа, воплощающего психологическое ощущение смены поколений, преодоление власти времени, бессмертие.
Иначе, чем Фрейд, Юнг рассматривает проблему соотношения человека и культуры. Бессознательное как основа души может жить в мире с культурой. Человек призван не игнорировать бессознательные силы (“демоны души”), но найти для них адекватное культурно-символическое выражение. Это важно, так как бессознательное, по Юнгу, является подлинным источником жизненных сил, творческой энергии. Помимо этого, символическое выражение бессознательного необходимо для того, чтобы оградить человека от опасностей встречи с “демонами души”. Особая роль здесь принадлежит религии. “Бог” и “бесы”, по Юнгу есть архетипы, символически выраженные в соответствующих культурных образах. Таким образом, культура, по мнению Юнга, должна вести не борьбу, а диалог с бессознательным, стремясь обеспечить целостность человеческой души.
Ведущим представителем неофрейдизма является немецко-американский философ Эрих Фромм (1900 – 1980).Фромм – реформатор психоанализа. Он придал психоанализу историческое измерение. Он показал, что основной подход к изучению человека должен состоять в понимании отношения человека к миру, к другим людям, к самому себе. Человек – изначально социальное существо. Следовательно, основная проблема состоит в отношении человека к миру.
Если Фрейд считал человека порочным существом, то Фромм показал, что такие идеалы, как истина, справедливость, свобода могут быть подлинными стремлениями человека. Поэтому философию Фромма называют гуманистическим психоанализом.
Всякая философская антропология начинается с вопроса – что такое человек? Фромм считает, что человек определяется человеческими – экзистенциальными потребностями и тем, как они реализуются, удовлетворяются человеком – ответами на эти потребности.
Потребности человеческого существования определились ситуацией выхода человека из природы. Человек отличается от животных тем, что он разумное существо. У него нет унаследованной инстинктивной программы, и он должен решать проблему своего существования.
Кроме того, человек наделён самосознанием. Человек не может жить, повторяя образцы поведения своего вида. Собственное существование является для него проблемой. Он обречён решать вопросы своего существования, он не может укрыться и уйти от своих мыслей и чувств.
Таким образом, Фромм на место либидо и Эдипова комплекса ставит фундаментальные потребности. Среди них он выделяет, прежде всего, потребности объединения человека с другими с другими живыми существами, потребности общения. Вырванный из природы и наделённый разумом, человек, считает Фромм, осознаёт свою обособленность и одиночество, отделённость от других существ. Объединиться с другими людьми – настоятельная потребность, от удовлетворения которой зависит душевное здоровье. Но пути удовлетворения этой потребности различны. Человек может подчиниться другомучеловеку, группе, институту или Богу или приобрести власть и поработить других. В обоих случаях человек утрачивает свою целостность и свободу.
Созидательный путь -любовь. Это объединение с другими при условии сохранения целостности себя. Эта тема исследуется Фроммом в книге «Искусство любви». Важнейшая потребность человека – это преодоление тварности существования.Человек не может довольствоваться пассивной ролью: животное – приспосабливается, человек стремиться преобразовать мир.
Фромм развивает гипотезу Фрейда о двух глубинных страстях, пронизывающих всё живое и ведущих постоянную борьбу. В акте творчества человек поднимается над пассивностью своего случайного существования. Творчество – это активность, любовь, забота и свобода. Разрушительные страсти – это деструктивность, разрушение жизни. Эти проблемы Фромм исследует в своей последней книге «Анатомия человеческой деструктивности». Желание разрушать возникает тогда, когда не удовлетворяется потребность создавать.
В прогрессивных культурах архаические стремления оттесняются, но могут проявиться в особых условиях (во время войны, стихийных бедствий, распада общества). Общий дух общества оказывает сильное влияние на развитие страстей, но отдельный человек может отклониться от общей модели и идти своим путём. На выбор личности действует множество условий (психический склад личности, общество, семья, учителя, друзья).
Потребность в системе ориентаций, в объекте служения, в смысле – эта потребность внутренне присуща человеку. Вера – мощный источник жизни и энергии. Нет проблемы – выбирать или не выбирать: есть проблема – какие выбирать идеалы. С этих позиций Фромм считает, что все культуры – религиозны. В статье «Психоанализ и религия» Фромм, в отличие от Фрейда, не считает религию иллюзией, а выделяет религии гуманистические и авторитарные. Первые способствуют развитию в человеке свободы, братства, любви, а вторые – парализуют силы человека. Кроме вышеперечисленных потребностей Фромм выделяет потребность в самотождественности, путями реализации которой является развитие индивидуальности или конформизм.
Таким образом, Фромм приходит к выводу, что человек не является ни плохим, ни хорошим. Он только предрасположен к добру или злу. Реалистический взгляд видит потенциал в обеих возможностях и исследует условия, при которых он развивается. Различные пути удовлетворения фундаментальных потребностей – это индивидуальный характер человека.
Характер – относительно стабильная система всех не инстинктивных стремлений, через которые человек связан с природой и миром.
Характер у Фромма – заместитель отсутствующих инстинктов. Но человек живёт в обществе, и он является частью какой-то социальной группы (класса, нации, рода, социальной группы и пр.). Принадлежность к общности даёт общие черты характера. Человек, принадлежащий к какой-то группе, вынужден вести себя так, чтобы иметь возможность функционировать в соответствии с требованиями социальной системы. Поэтому типичный характер называется социальным характером.
Социальный характер – ядро структуры характера, свойственное большинству представителей данной культуры.При выборе способа поведения индивид следует социальному образцу. Он хочет действовать так, как он должен действовать. И находит удовлетворение в таком действии. Например, личность в современном индустриальном обществе направляет основную часть своей энергии на труд и должна обладать такими качествами, как дисциплинированность, аккуратность, пунктуальность, деловитость.
Социальный характер выполняет стабилизирующую роль в обществе. Но до тех пор, пока в обществе есть объективные предпосылки. Если условия меняются и перестают соответствовать традиционному социальному характеру, то характер превращается в элемент дезорганизации общества.
Таким образом, социально-экономическая структура общества формирует определённый социальный характер. Но это только одна сторона отношений. Человек – не является чистым листом бумаги, на котором общество пишет свои письмена. Если социальные условия игнорируют основные человеческие потребности, то люди меняют эти условия. Характер порождает идеи, и идеи влияют на социальную структуру общества. Способы и средства формирования социального характера коренятся в культуре. Через родителей общество погружает ребёнка в мир своих ценностей, обычаев, норм. Генетические задатки также оказывают влияние на формирование характера.
Структурализм
Корнем слова структурализм является понятие структуры. В латинском языке слово "стуо", как корень структуры, означало "класть рядами одно на другое, строить, располагать в порядке". С этой, этимологической точки зрения, структура – строение, постройка. В научной литературе выделяется полтора десятка значений этого понятия, которые являются как бы вариациями латинской мелодии. В философии понятие структуры, начиная еще с античности, использовалось как нестрогий синоним слова "форма". Строгое научное значение оно получило в химии в процессе разработки теории химического строения вещества. Говоря о химических соединениях, русский ученый А.М. Бутлеров уже пользовался этим понятием. В XIX веке понятие структуры приобретало общенаучный статус.
В культуре XX века возникают предпосылки для синтеза философских и конкретно-научных значений понятия структуры. В наши дни философское понятие структуры рассматривается как обозначение совокупности устойчивых, иногда добавляют, внутренних, существенных связей объекта как целого и тождественного самому себе. В буквальном смысле понятие структурализма обозначает учение, объясняющее мир с помощью понятия "структура". Перспективность такого учения и мировоззрения сначала удалось показать не в философии, а в конкретных, прежде всего гуманитарных науках.
Ростки структурализма как научно-исследовательской программы появились не в работах знакомых с понятием структуры химиков, а языковедов. В частности, швейцарский лингвист Ф. де Соссюр (1857-1913) в посмертно изданной работе "Курс общей лингвистики" обосновал необходимость рассмотрения языка как знаковой структуры. Согласно Соссюру, язык – явление социальное и принудительное для отдельного человека. От языка как репрессивной структуры отличается речь как свободный акт человеческого творчества. Речевое высказывание (la parole ), по Соссюру, является также "индивидуальным актом воли и понимания". Различая язык ("ля лег") от речи (ля пароль"), Соссюр сравнивал его с шахматами, в которых каждая фигура, как знак в языке, имеет свое значение, определяемое заранее установленными правилами. Исследователями структурализма широко используются иллюстрации, в которых роль структур в познании мира раскрывается на примере светофора, каждый знак которого имеет особое значение благодаря месту, занимаемому им в его структуре.
Из языкознания и литературоведения в пятидесятые годы идеи структурализма были перенесены в антропологию (этнологию) французским ученым Леви- Строссом (род. 1908). В работах "Структурная антропология","Мифологики","Структурная антропология-два" и др. он изложил основные идеи структуралистской методологии. Коротко их можно представить следующим образом: 1) изучая явления культуры, следует обратить преимущественное внимание не на их элементы, а на структуры; 2) исследуя культурные феномены, следует главным образом изучать их синхронно (от греч."син"– вместе и "хронос"– время), т.е. их совпадении во времени, одновременности, а не в диахронии, т.е. последовательной смене явлений; 3) приоритет в исследовании принадлежит структурам, а не субъектам. Взгляды французского академика базировались на изучении многообразного эмпирического (этнографического антропологического) материала. Леви-Стросс внес значительный вклад в изучение мифов и ритуалов разных первобытных народов мира – тотемизма, брачно-родственных отношений. Важно подчеркнуть, что структуры, этнографически изучавшиеся Леви-Строссом, были структурами сверхчувственными, постигаемыми абстрактно-логически. Применяя методологию структурализма к первобытным культурам, Леви-Стросс получил несколько результатов, имеющих широкое философско-мировоззренческое значение. В частности, ему удалось показать, что в мифах народов, никогда не контактировавших друг с другом, отражаются одни и те же структуры, что первобытное мышление по своей структуре не отличается от мышления современного. Вполне вероятно, говорил Леви-Стросс, что "одна и та же логика характеризует и мифическое, и научное мышление". Отсюда вытекало, что особого рода структуры, или надиндивидуальные отношения между знаками, определяют не только древнее и современное мышление, а и любое мышление вообще, следовательно, и человеческую культуру в целом.
В работах французского литературоведа и семиолога Ролана Барта (1915-1980) идеи структурализма получили дальнейшее развитие. В его программных статьях "Воображение знака", "Структурализм как деятельность", книге "Система моды" и др. проводилась идея о том, что преодоление ложного и иллюзорного сознания должно основываться на расшифровке и познании его структур. Будучи выставленными на всеобщее обозрение, структуры мышления утрачивают свою принудительную силу и поддаются деконструкции. Главным предметом изучения в структурализме для Барта была письменная речь, которую он понимал достаточно широко, как всю выраженную в знаках человеческую культуру. Эта культура именовалась им также письмом, текстом. Отталкиваясь от факта, что так называемая девственная природа фактически недоступна нашему современнику, что все нас окружающее уже "пропитано человеческим началом – вплоть до лесов и рек, по которым мы путешествуем", Барт приходил к выводу об универсальном характере структуралистского мировоззрения. Для него письменно-текстовые структуры являются самодостаточным способом существования всего массива человеческой культуры.
Структурами Барт называл не любые отношения знаков, а лишь такие, которые определяют лицо вещей. Например, красный цвет сам по себе запрета не означает. Его запретительное значение формируется в отношениях лишь к зеленому и желтому «цвету светофора. Такой тип структурных связей Барт называл парадигматическим, считая его тем порогом, с которого собственно и начинается структурализм. Предметом структуралистского, в собственном смысле этого слова, анализа являются также структуры, которые детерминируются определенными правилами. Например, в соответствии с этикетом или модой мы можем, идя куда-то, надеть свитер и кожаную куртку. По Барту, это означает, что мы выразили свою принадлежность к определенной знаковой структуре (моде) как единству означающего и означаемого. Тем самым структура отделяется от истории и осуществляется преодоление последней через признание приоритета синхронии над диахронией. Структуралист, или "структуральный человек" Барта, по характеру своей деятельности вроде бы не отличается от любого другого аналитика. Он берет некоторый предмет (вещь), расчленяет его и затем соединяет разделенное в единое целое. Но эта сборка–разборка имеет тот маленький, являющийся структуралистским секрет, что в ее процессе появляется нечто новое – структура, структура умопостигаемая.
Глубокое философское осмысление структурализма было развито Мишелем Фуко (1926-1984), французским историком и философом, в работах Слова и вещи. Археология гуманитарных наук", "Археология знания" и проиллюстрировано в многотомной истории сексуальности в Европе. Философ М. Фуко всегда дополнял М. Фуко – историка. Последний изучал историю живого, экономики и языка. В этих трех разных областях исследования он подметил наличие структурного подобия, состоявшего в том, что изучавшие живое натуралисты, язык грамматики, а производство и обмен – экономисты применяли одинаковые правила исследования и построения своих теорий. Однако самими биологами и экономистами эти правила выявлены не были, и задача философа состоит в том, чтобы реконструировать эти фундаментальные структуры цивилизации. Эти структуры не имеют автора, они бессубъектны. Фуко интересовало не то, что говорили Линней, Петти или Арно как ученые, а то, что в культуре говорилось как бы само собой. Следовательно, он изучал не то, что считал некий X, а то, что как бы само собой Считалось (с большой буквы).
Для обозначения этого "считавшегося" Фуко использовал понятия "эпистема" и "дискурс". Эпистемы, по его определению, есть "основополагающие коды любой культуры, управляющие ее схемами восприятия, ее обменами, ее формами выражения и воспроизведения, ее ценностями, иерархией ее практик". Из этой характеристики вытекает, что проще перечислить то, что эпистема не определяет, чем то, на что она влияет. Эпистема – скрытая универсальная модель (структура) построения человеческой культуры и цивилизации. В европейской истории М. Фуко выделил три эпистемы: возрожденческую, классическую, современную – в зависимости от того, как в них понималось отношение слов и вещей. Факторами, причинно обуславливающими отношение слов и вещей, он считал труд, жизнь, язык. Первая эпистема, определявшая процесс развития культуры от эпохи Возрождения до Нового времени, предполагала сходство слов и вещей. В клас сический период слово становится репрезентацией вещи и, наконец, современная эпистема порождает такое отношение слов и вещей, которое опосредствовано историей. Тремя науками, знаменовавшими исторический тип связи вещей и слов, стали политическая экономия, биология и филология. Движущей силой современной эпистемы, ее "трансцендентами" становятся труд, жизнь, язык. Находясь вне сознания людей, они определяют возможности как их сознания, так и познания. Эпистемы и дискурсы, описываемые Фуко, "изгоняли" слабого, конечного и смертного человека из истории. Фуко был солидарен со словами Ницше о вытеснении человека сверхчеловеком, он развивал идею "смерти человека" как центра культуры, полагая, что в нашем столетии все проблемы культуры вращаются вокруг вопроса, что есть язык, а человек, точнее его следы, исчезают из ее тела. Знамениты слова Фуко: "Человек исчезает, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке".
С этой точки зрения, будущее человечества не связано с гуманизмом и человеком. Надо сказать, что сама по себе здравая идея об определяющем характере структуры в познании и преобразовании мира в структурализме доводится до крайнего предела – теоретического антигуманизма, безсубъектной культурологии, антиисторизма. Свойственный структурализму как философии антигуманизм, антиисторизм является продолжением достоинств структуралистской методологии. Выделяя эти черты структуралистской философии, которые отчасти объясняются своеобразной философской культурой ученых-структуралистов, важно не забывать о том, что структурный метод изучения культуры столь же правомерен и незаменим на своем месте, как и любой другой. Что же касается структурализма как набора стереотипов мышления, т.е. как идеологии, то ее несостоятельность была продемонстрирована в работах Л. Альтюссера (род. 1918), Э. Балибара, соединявших структурализм с марксизмом, а также Ж. Моно, Л. Себага и других, видевших в структурализме теоретический антимарксизм. Методологическая ограниченность идеологии структурализма проявлялась с разной степенью глубины у разных авторов. У одних из них – Леви-Стросса, Фуко, Барта, Ж.Лакана она отчасти компенсировалась скрупулезным и тщательным анализом различных явлений человеческой культуры, у других, там, где структурализм оставался чистой идеологией, вырождалась в громкую, но малосодержательную фразу. Вот почему попытки сохранить рациональное зерно структурализма, освободив его от не выдерживающих критического испытания абсолютизаций, приводят часть философов к превращению структурализма в постструктурализм и постмодернизм.
Постмодернизм
Рассматривая творчество поздних Р. Барта, М. Фуко и Ж. Лакана пристрастно, можно заметить в нем отказ от многих идей, составляющих мировоззренческое ядро структурализма. В 70-ые годы Р. Барт переключает свое внимание с проблем функционирования текстов на проблемы их порождения, на изучение множественности текстового смысла. Фуко, изучая историю "технологии власти", начинает подходить к пониманию историчности техник власти, а Лакан – основатель парижской школы фрейдизма – раскрывает сложную диалектику влияния системы "реальное – воображаемое – символическое" на человеческую культуру.
Если взгляды поздних Барта и Фуко можно отнести к постструктурализму, то постмодернизм как относительно новый этап постструктурализма начинается в работах французских мыслителей Жака Дерриды (род. 1930), Жиля Делеза (род. 1926) др. Первую собственно философскую работу, в названии которой присутствовало понятие постмодернизма, написал Ж.-Ф. Лиотар (род. 1924). Ее название "Ситуация постмодерна". В ней, не соглашаясь с идеями рационализма, в том числе, подчеркнем особо, структурализма, Лиотар отмечал, что закономерным плодом рационалистического индустриального прогресса стали тоталитаризм, противостояние севера и юга, безработица и Аушвиц. После Аушвица (Освенцима) мыслить так, как мыслили ранее, нельзя. Для Лиотара, постмодернизм был не только и не столько философией, сколько деятельностью. Не случайно он организовал в 1985 г. в Центре Помпиду в Париже выставку под названием "Имматериальное", целью которой было введение посетителя в драматургию постмодерна, в лабиринт стоянок, в которых автор создает свои тексты.
Любой человек, задумывающийся о смысле термина "постмодерн", не может не заметить его парадоксальности. Буквально постмодерн означает "послесовременный". Напрашивается вопрос, а разве можно, живя в настоящем, быть сверхнастоящим? Известно, что представители футуризма в начале века уже пытались выпрыгнуть из настоящего времени. Безуспешно. Таким образом, по своему смыслу слово "постмодернизм" является как бы обозначением бегства человека – от – или – из – современности. Для понимания постмодернизма поэтому не безразличен вопрос: "Куда идти – вперед, назад, к современности или?.."
Попытаемся определиться с направлением "движения", задаваемым постмодернизмом. Термин "постмодернизм" в культурный оборот был введен в 20-30-ые годы XX века в качестве обозначения литературы, идущей на смену литературе модернизма, и имел конкретно-исторический смысл: после или постмодернизма. Однако широкого хождения в первой трети столетия рассматриваемый термин не получил, в том числе и в силу своей двусмысленности. Его нередко успешно заменяли другими синонимами, например, "ультрамодернизм" или сверхмодернизм. Последний также означал выражение претензии его представителей на исключительное обладание знанием современности, умение предсказывать те ее тенденции, которые в будущем обязательно воплотятся в жизнь. В интеллектуальном контексте 30-50-ых годов эти претензии, конечно, серьезно не воспринимались. Только в работах историков и литературоведов 60-ых годов им был придан вид более или менее определенной идейной программы, а термин "постмодернизм" был облечен в мировоззренческие одежды. У истоков мировоззрения постмодернизма стояли литературоведы Д. Анин, У. Спа нос, И. Хассан, Л. Фридлер, которые стали рассматривать постмодерн в качестве особой парадигмы и эпистемы.
Философия постмодернизма, в собственном смысле этого слова, возникла как внутри, так и на периферии указанной программы, а также в результате попыток одновременно сохранить и преодолеть современный мировоззренческий потенциал структурализма, марксизма, фрейдизма и ницшеанства. Для этих целей использовались и радикальная эклектика, и возрождение забытых дискурсов древности, например, софистического, а также социологизация философского знания и его психологизация и риторизация.
Выясняя идейные источники постмодернизма, имеет смысл остановиться на своеобразии культурно-мировоззренческой программы постмодерна. Для этих целей ее полезно соотнести с модернистским мировоззрением, опредмеченным в романах Ф. Кафки, Р. Музиля, картинах П. Пикассо и В.В. Кандинского, музыке И. Стравинского и Арнольда Шенберга, архитектуре Шарля Ле Корбюзье, фильмах Альфреда Хичкока и Андрея Тарковского.
В основе модернизма как мировоззрения лежали принципы урбанизма (культа города), технологизма (культа индустрии), примитивизма (культа неразвитых образцов подражания), эротизма, дегуманизации и некоторые другие. Например, архитектурные сооружения Корбюзье (здание ЦСУ в Москве, городские ансамбли в индийском Чандигархе) раскрывали интимный смысл урбанизма, связанного с новым технологизмом, эротизмом и дегуманизацией.
В качестве преодоления модернизма постмодернизм не мог не быть отрицанием и пересмотром принципов первого. В частности, в постмодернизме культ города заменялся культом космоса (космизмом), идеалы индустриализма императивами экологизма и т.д. Космизм, экологизм, постгуманизм, новая сексуальность и другие принципы, составляют ядро постмодернизма как мировоззрения. Это ядро, конечно, возникло не в безвоздушном пространстве и во многом было ответом на ту новую ситуацию, которая складывалась в современном мире.
Среди объективных предпосылок формирования постмодернизма принципиальное значение имели три фактора.
Во-первых, возросшая исчерпанность управленческого потенциала государства вообще и тоталитарного государства, в особенности, в деле формирования безопасных условий человеческого существования.
Во-вторых, растущая антигуманность процессов технологического общения, выхолащивающих человеческое сердце и душу из процессов коммуникации.
В-третьих, активное включение в социальный процесс новых социальных групп, которые ранее были в нем аутсайдерами. Речь идет, например, о всевозможных феминистских и экологических движениях. Понятно, что эти новые, постиндустриальные, неизвестные ранее объективные условия человеческого бытия не могли не порождать потребности в новой адекватной философии и новом адекватном философском языке. Как бы то ни было, но идейная крыша, даваемая постмодернизмом феминизму и экологизму, вряд ли сама по себе может вызвать какое-либо возражение, как, впрочем, и развиваемая в нем справедливая критика издержек технологизации человеческой коммуникации. Что касается постмодернистских оценок роли государства в жизни современного общества, то с ними дело обстоит сложнее.
Хотя любое государство и является в принципе репрессивным по отношению к отдельной личности, вряд ли абсолютно верно утверждение, что ценности добра и красоты, сформированные у ребенка в государственной школе или у юноши в государственном университете, изначально ущербны. А, может быть, все-таки ущербны? В ответе на этот вопрос раскрываются сильные, привлекательные и слабые стороны постмодернизма как философии. Как уже отмечалось, инициатором развития идей постмодернизма в философии был Ж. Лиотар. Вместе с тем имеются веские основания считать, что духовным отцом этой тенденции в философии правильно будет назвать Жака Дерриду, французского профессора Высшей школы общественных наук, автора "Грамматологии. Немного о графике", "Рассредоточения", "Похоронного звона", "Почтовой открытки", "О разуме. Хайдеггер и вопрос", "Призраки Маркса" и других работ.
Дерриде принадлежит разработка двух основных (онтологической и гносеолого – методологической) идей постмодернизма, которые составляют суть постмодернистской философии. К тому же Деррида провел,
во-первых, успешное диагностирование современной философии, определил ее патологию как лого-фоно-фалло- центризм и сформулировал задачу его преодоления, и,
во-вторых, разработал идею деконструкции как основ ного метода освобождения человека от разрушающего и деформирующего влияния со стороны репрессивных структур государства.
Банкротство традиционного (в том числе и критического, функционального) рационализма, или философия логоса и голоса, фона Деррида увязывал с разрушением идейного заряда программ разума, звучащего голоса-слова и мужского начала. В самом деле, сегодня живое звучащее слово все активнее вытесняется визуальными образами и звучащим "мертвым" словом. Последнее, если речь идет о большинстве телевизионных передач, является писаным, перезаписанным, т.е. на самом деле умерщвленным словом.
С другой стороны, феминистки подкованный человек, рассуждая об индивиде, не забудет вовремя добавить – она или он – с тем, чтобы словесно не воспроизвести логику и фигуру речи, свидетельствующей об агрессивности мужского шовинизма. Человек, безусловно, всегда она или он, или даже она и он одновременно, и, конечно, он никогда не будет адекватно представлен только мужским индивидумом.
Критикуя логофонофаллоцентризм, Деррида очень точно определил главный нерв современной интеллектуальной ситуации. Этим, кстати, и объясняется широкая популярность постмодернизма как философии.
Новая философская онтология в ней дополнялась новой гносеологией: для того, чтобы философски анализировать новое бытие – текст или их совокупность, необходимо иметь в своем распоряжении особый метод его исследования. В герменевтике в качестве такого метода предлагалось понимание, в структурализме – структурно-функциональный анализ. Однако эти и другие методы, пропитанные духом логофоноцентризма, не годятся, по мысли постмодернистов, для преодоления горизонтов современности.
Вот почему деконструкция Дерриды, или, по выражению современной исследовательницы, разборка-сборка текста – оказывается в постмодернизме большим, чем структуралистская процедура. По мнению современного исследователя, "постмодернизм является партизанским действием, демонтирующим логику репрессивного государства, политических структур и организаций, которые поддерживают его.
Визитной карточкой постмодернизма является деконструкция." Деконструкция постмодернизма – это одновременно письмо-чтение текста. А текст не статичная груда знаков, а процесс. Согласно постмодернистам, текст уже не текст, а элемент текстуальности. Постмодернистская деконструкция была критически заострена как против рациональности, так и против создаваемых в границах традиционной рациональности философских текстов. Насколько такое понимание метода; философствования может быть плодотворным и серьезным?
Постмодернисты удачно обращают внимание на то, что текстуальность складывается из "множества маленьких нарраций", есть отрицание "Большой наррации" (Лиотар), что постмодернист-деконструкгивист должен быть странником-номадом, кочующим по дорогам вне границ репрессивного государства. Понятно, что следы его маленьких нарраций (рассказов) имеют важное значение для понимания смысла текстуальности, вообще. Отсюда вытекало то внимание, которое в работе с текстом тем же Дерридой уделялось анализу черновиков, пометок на полях, подчеркиваний и т.д. Постмодернистская деконструкция придает определенность новой онтологии и завершенный характер гносеологии, логике, риторике и поэтике постмодернизма. Например, критикуя логику монизма и диалектики, постмодернисты предлагают обоим читателям особую логику постмодерна. Тогда как в соответствии с монистической метафизикой и логикой, по каждому вопросу имеется одна-единственная истина и, соответственно, один метод ее постижения, а, согласно диалектике, истина является единством противоположностей, в логике постмодернизма признается существование более чем одной истины. Иначе говоря, в соответствии с этой логикой имеется более двух истинных, а лучше сказать, убедительных ответов на один и тот же вопрос, более, чем два метода их получения.
Утверждение множественности, или плюрализма истин, точнее рассказов, текстов обосновывается в постмодернизме через принятие принципа радикальной эклектики, теоретической и мировоззренческой всеядности, позволяющей если и не шагать, то, по крайней мере, ощущать себя шагающим в ногу с современностью. Философ-постмодернист, фактически, однако стоит как бы "около" современности. Его философия на самом деле является только около(пара)философией, логика – паралогикой, а риторика – парариторикой, Иначе, впрочем, и быть не может, ибо номадическое мышление, по Ж. Делезу, это не та игра в знания, которой занимались Маркс и Фрейд, а игра в авангардистское искусство в духе Ф. Ницше, образцового номада (странника).
Номадизм – стержень социальной философии постмодернизма, указатель ее оппозиционности существующим социально-политическим системам. Поскольку объектом пристального внимания постмодернизма является главным образом западный мир, то его декларируемая антикапиталистическая направленность вполне закономерна. Из этого однако не вытекает, что социализм постмодернизму предпочтительнее.
Оценивая постмодернизм как некоторое целостное явление, полезно иметь в виду, что присущая этой философской тенденции эклектичность не позволяет, с одной стороны, видеть в постмодернизме относительно самостоятельную философию, а, с другой, – позволяет в ней различать и постструктурализм, и неопрагматизм (Ж. Лиотара), и неомарксизм (Ф. Джеймсона, Т. Иглтона, Э. Сейда), и феминизм.
